Двое оставались абсолютно спокойными, Веник, которому было наплевать на все это расшаркивание, и Седой демон, который разглядывал шкатулку с безмятежной улыбкой.

— Удивил, — с некоторой задумчивостью нарушил молчание Кирилл. — Даже не знал, что мастера, способные на такое, еще существуют. Я готов принять подарок, пусть ваша девушка его и вручит.

Хозяин взмахнул рукой, Феникс отошел в сторону, ведьмак протянул шкатулку, там на темном бархате отделки блестела золотом массивная мужская цепочка, ну, я предположила, что мужская, надеть такой вариант собачьей цепи на себя ни одна женщина не позволит.

«Ваша девушка» подцепила украшение и под нарастающий ропот преодолела эти церемониальные шаги от трона. Стражники на ладонь вытащили черные лезвия мечей. Кирилл шевельнул пальцами, и оружие вернулось в ножны, но солдаты оставались все такими же напряженными. Смешно, Седой одним движением переломит и меня, и их, если захочет.

Я протянула украшение хозяину замка. Он не взял. Вместо этого расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и повел плечами. Недвусмысленный жест, вручаешь, так вручай до конца. Артефакт предстояло надеть на хозяина. Девушка на соседнем кресле тихонько засмеялась, без злобы и ревности. Все это ее забавляло.

Я подошла к мужчине вплотную, соприкоснувшись коленями. С вырезом я погорячилась, потому как открывшийся вид тут же завладел его вниманием. Я вздохнула и усугубила эффект, потянулась, обвивая блестящую змейку вокруг шеи, стараясь не вздрагивать от каждого прикосновения к его коже. Такие теплые, такие знакомые ощущения. Кирилл вдохнул мой запах, и по шее побежали мурашки. Да когда же это кончится? Мы на свадьбе, рядом сидит красавица-супруга. Что себе позволяет этот демон! И мне! Замочек щелкнул.

Я отпрянула, едва не оступившись и не скатившись с возвышения в зал под ноги гостям.

— Мы довольны подарком, а потому первую завтрашнюю аудиенцию я закрепляю за стежкой Юково, — демон щелкнул пальцами, и парень с записной книжкой стал что-то быстро записывать, — а пока, — наконец-то взмах рукой, — наслаждайтесь праздником.

Представление закончилось. Нас отпустили.

О приемах подобного рода я читала в исторических книгах, не предполагая, что когда-либо судьба занесет меня на один из них. Какие приемы в наше советское время? Уж точно не в семье инженера с завода. Поэтому я не придумала ничего лучше, как слоняться между старательно отворачивающимися гостями. До них мне не было никакого дела, я искала свою дочь, которая вдали от меня стала достаточно взрослой, чтобы присутствовать на балах. Искала и не находила. Моя Алиса не тот человек, который будет стоять в уголке, наблюдая, как жизнь протекает мимо. Она всегда в центре внимания, она всегда первая, она дочь хозяина северных пределов, она не затеряется в толпе этих странных существ, она ни в какой толпе не затеряется, а значит, на приеме ее не было. Ни в зале, ни в саду, ни на балконе, опоясывающем зал, где стояли столики с закусками.

Если она хоть чуть-чуть похожа на меня, а она похожа, то встречи ждем мы обе. В чем бы я ни обвиняла Кирилла, никогда эти разногласия не переносились на дочь. Она не видела ни одной нашей ссоры. Я могу догадываться, как и какими словами отец объяснил Алисе перемены, произошедшие три года назад, но в одном уверена: плевков в мой адрес не было. Я знаю свою дочь, обвини он меня, и она ворвалась бы в мой дом, шипя рассерженной кошкой. Все было иначе, ее опутали той же сетью ограничений и запретов, что и меня, смесь условий, необходимых для ее или моей безопасности.

Но не в доме отца. И тем не менее ее не было. По спине побежали ледяные мурашки страха. Неуемное воображение рисовало сырые катакомбы подвалов и маленькую плачущую фигурку, съежившуюся в ожидании казни.

В какой-то момент я перестала смотреть, а стала слушать. Флирт, болтовня, угрозы, комплименты, ругательства, и не каждый раз понимаешь, что именно слышишь. Я не нечисть, я не обладаю их чутьем и слухом, я человек, а значит, почти никто в их мире, почти мебель. Завидев меня, они фыркали, отворачивались и продолжали беседу, не считая нужным таиться от того, кого даже разумным существом можно считать с натяжкой.

Они говорили, спорили, доказывали, превозносили и унижали. Разные создания, разные слова, разные темы.

— На Тринадцатой стежке вооруженный отряд людей взяли. — Мужчина в костюме прошлой эпохи брезгливо вытянул жирные губы.

— Повезло, — отвечал очень подвижный молодой человек, постоянно переступая с ноги на ногу или взмахивая рукой, — пир горой поди закатили, плюс оружие перепродать можно, хоть обратно тем же людям.

— Седой велел отпустить, — скривился тот, что постарше, — видно, планы на них имеет. Хозяину виднее, но его отец никогда бы до такого не опустился.

— В filii de terra хранительница появилась. Давно пора, — высокая девушка в вечернем платье подхватила под руку человека с собачьей головой.

— Говорят, южане к нашим рубежам стягиваются, — старик когтистой рукой удерживал деревянную трость, полагающуюся скорее по статусу, нежели помогающую при ходьбе.

— Милости просим. — Крепкий мужчина в обычных джинсах и рубашке отвесил издевательский поклон. — Северные никогда гостям не отказывают, особенное если те сами просятся на стол.

— Разве ж отца Седого на таком поймала его мать? Брак по залету! Мы что, люди какие, — истерично вещала матрона в сиреневом платье, из-под длинного подола которого то и дело мелькал то ли каблук, то ли копыто.

— На Заячьем холме новый родник пробился, теперь эти деревенские ведьмы вообразили невесть что. Видели, какое платье на той толстухе? — высокая, сухая как палка, женщина в черном плаще качала головой. Во времена очень уж отдаленные от сегодняшнего дня ведьмы не носили иной одежды. Кстати, ведьмакам на это всегда было наплевать, попытавшиеся связать их ограничениями женщины быстро получили по зубам, причем многие в буквальном смысле.

— Я так надеялся увидеть Алисию, говорят, она похожа на Седого как две капли воды, — молодой взволнованный голос заставил меня замереть на месте.

Бродя по залу от одной группы гостей к другой, я в итоге поднялась на широкий балкон, опоясывающий весь зал, здраво рассудив, что вид сверху намного лучше. Накрытые столы для тех, кому надо подкрепить силы, отделялись друг от друга переносными ширмами со вставками из цветного стекла, создавая иллюзию уединения. Уж не знаю зачем: кто-то ест неаккуратно или нечисть стеснительная пошла. Уточнять, из чего сделаны разнообразные колбасы, бутерброды, пироги и запеканки, явно не стоило, на приемах у хозяина Северных пределов подавали все самое лучшее, даже если это «лучшее» — ваш ночной кошмар.

— Моя воспитанница удалена с торжеств со вчерашнего дня, — ответил смутно знакомый голос.

Я приблизилась. Почувствовав интерес, тень за ближайшей ширмой шевельнулась. Я села за ближайший стол, остро сожалея о том, что не обладаю слухом и чутьем нечисти. Такое случилось один раз, сразу после того, как я стала одной из опор, до сих пор помню удовольствие Ефима, с тех пор ничего, как я ни пыжилась.