от одного их вида сошли бы с ума. Великий Кодекс Великим Кодексом, но кое-какие вещи просто нельзя использовать. Наконечник был смочен смесью трех наисильнейших ядов, про которые он слыхал: аведра, красного мии и вытяжкой из желез одного из морских слизней, который даже не имел собственного названия. Притронься он случайно к нему голой рукою, подох бы через минуту.

Андрелл считался мудрым и рассудительным, впрочем, оттого-то он и оставался до сих пор живым. Приказы гласили: схватить или убить, что на его личном языке означало застрелить, отравить, разрубить и утопить, а останки запаковать в мешки и доставить для исследования. Он не желал рисковать и сражаться среди ночи с чем-то, что рвало взрослых мужчин в клочья. Прижал щеку к ложу арбалета.

Создание внезапно оттолкнулось и прыгнуло. Рука на спуске дрогнула, и стрела ушла во тьму, но в тот самый миг таинственный убийца совершил гигантский, невероятный, тридцатиярдовый, по крайней мере, скачок, перенесший его над их укрытием. Темный силуэт мелькнул на фоне неба — полоса тени, заслонившая звезды, — и приземлился между охотниками и селением. Два арбалета щелкнули одновременно, Андрелл не успел еще повернуться, не видел, что случилось, но приглушенное, полное ярости рычание Уэлы рассказало ему все. Промазали оба, убийца и лучший из воинов, какого он знал, не попали в цель размером с человека с расстояния меньшего, нежели десяток шагов. Прежде чем он перевернулся на брюхо, пришельца уже не было.

* * *

Вопль донесся со стороны селения. Он непроизвольно освободил нескольких духов, те проявились рядом, сплетая Силу в охранительные шнуры. Он отступил, пока они сплели сеть. Чужак кричал в доброй четверти мили от него. Он чувствовал его, как чувствуют воткнувшуюся в тело занозу, дыру в свете, тьму на тропах духов, движущуюся быстрее нападающего медведя. Но в крике не было ярости атакующей твари. Печаль, жалость, ожидание. Даже в пятне чуждости эмоции ощущались отчетливо. Ты ищешь, верно? Ищешь своих, чужак в чужом месте, лишенный контакта с остальными, а разум, который некогда был частью тебя, уже не существует. И что ты сделаешь, когда ответ не придет?

Легкое дрожание земли принесло весть о новой порции льда, что рухнула в озеро. Пара ударов сердца — и он услышал плеск, потом шум идущей волны. Проигнорировал это.

Один из служебных духов возвратился с северо-запада. Втянулся и передал образ. Остальные ответили возбуждением и яростным бормотанием. Он успокоил их одной мыслью и двинулся вперед.

Место, куда его вел образ, было небольшой щелью в скале. Собственно, попасть туда можно было лишь сверху. Десяток шагов длиной, пару — шириной. Трудно сказать, насколько она глубока. Вели к ней многочисленные тропки маленьких падальщиков, притянутых запахом. Он видел их на голой скале: царапинки от коготков, следы коротких схваток, когда некоторые пытались захватить все сокровище для себя. Он сел на краю щели и отпустил духов. Разлом почти до краев был наполнен снегом, представлял собой естественный ледник, а внутри… Тела. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Тем, что на самом дне, было много месяцев, а может, и лет. Главным образом молодые люди, дети. Сломанные кости, расколотые черепа, раны от ножей, топоров, вертелов, следы от огня. Они не умерли легко. Он раскрыл посильнее чувства, ступил на тропу духов. Нет, все решили уйти, ни одна душа не цеплялась за тело. Ничего больше он не узнает.

Ветер донес следующий вопль. Он вздрогнул. Кто-то только что умер.

* * *

Они услышали крик, как наверняка и все на расстоянии трех миль. Вокруг не было деревьев или высоких скал, звук разносился беспрепятственно и, несмотря на то что был далек, словно вгрызался в душу. Печаль, одиночество, опустошенность. Кеннет сглотнул и вложил наполовину вынутый меч в ножны. Звук шел со стороны селения — полмили, не ближе, а значит, пока что им ничто не угрожало. Интересно, как староста объяснится завтра.

Большинство солдат уже вскочили на ноги, но, подобно ему самому, теперь убирали оружие. Далеко. Слишком далеко, а этот крик не нес обещания опасности. Лейтенант позвал Берфа:

— Ты заметил движение?

— Нет, господин лейтенант. Ни мышей, ни дождевых червяков.

— А как псы?

— Не спят. Неспокойны и нервны. Завтра с ними будут проблемы.

— Держи их на коротком поводке. Сразу после рассвета движемся в селение, старосте придется объяснять, зачем он указал нам место для ночлега, в котором мы не должны были услышать этот крик. И…

Приглушенный, подобный раскату грома звук наполнил воздух. После раздался громкий плеск и шум — нарастающий, все быстрее приближающийся.

— Что это?

Кеннет не заметил, кто спросил, но Берф знал ответ.

— Ледник, от него как раз отломился большой кусок. Я видел это, когда был здесь в прошлый раз. Едва ли не до середины озера дно довольно мелкое, потому, когда от ледника идет волна, она разгоняется по поверхности, становится выше. У берега без проблем валит с ног человека. Порой может вторгнуться на сушу ярдов на сорок — пятьдесят. Послушайте.

Словно в подтверждение его слов, раздался отзвук ударяющих в берег волн. Потом на время установилась тишина, слышался лишь ветер.

Визг, вновь разорвавший тишину, был другим. Ярость и гнев. Ненависть. И приглушенный, словно оборванный, человеческий крик. Прежде чем он отзвучал, стражники уже стояли, держа сабли, мечи и топоры наготове, чтобы отразить угрозу. Псы повернулись в сторону селения, порыкивали, шерсть шла волнами, а хвосты они прятали меж ногами. Застыли между испугом и приступом ярости. Плохой знак.

— Десятники, ко мне.

Ему не пришлось повышать голос: в тишине, что установилась после разнесшегося крика, даже шепот слышался отчетливо.

— Не думаю, чтобы нынче кто-то сумел заснуть, а до рассвета у нас — еще часа три, — начал он отдавать приказания. — Берф, псов на поводок, не хочу, чтобы они бросились в драку сами. Андан, людей в десятки, в каждую — как минимум пару псов, пока не встанет солнце, они будут нашими глазами и ушами. Надеть плащи. И не готовить арбалетов, в такой-то темноте цель увидим лишь в паре шагов от себя. Велергорф, возьмешь Волка и Гавера, подберите себе еще троих следопытов. Свою десятку передашь заместителю.

— Жерди?

— Справится. На рассвете внимательно обследуете окрестности селения, едва мы проверим, что так верещало и кто погиб. Выйдем, хм… часа через два, хочу быть там, прежде чем взойдет солнце, а местные укроют все следы.

Он заскрежетал зубами.

— Нужно будет поговорить со старостой, и лучше бы ему суметь складно ответить на мои вопросы.

* * *

Тело они нашли во