В конце концов он наклонился вперед и, сам того не желая, произнес:

— Я, между прочим, ввязался во все это только ради тебя! Если бы не я, ты бы уже давно болталась на виселице. Неужели ты до того бесчувственна, что все это для тебя ничего не значит?

Он вдруг осекся: такое признание было уж слишком откровенным.

Между тем Сторм, не мигая, смотрела на него, и глаза ее были полны презрения.

— Какое благородство! — фыркнула она. — Спасибо, дорогой, но я лучше сама о себе позабочусь.

Саймон бессильно откинулся назад, чувствуя, как злоба уступает место горькому чувству поражения. Помолчав немного, он тихо произнес:

— Вот в этом-то и есть твоя проблема, Сторм О’Малли. Тебе никто не нужен.

С минуту Сторм колебалась в нерешительности. Она не поняла слов Саймона, но печальный взгляд его глаз почему-то причинял ей боль. Когда все другие оказались предателями, он был единственный, кто ее не бросил, и вот теперь разозлился на нее. За что? Что она ему сделала? Сторм ничего не понимала и испытывала лишь горькое чувство досады.

Она машинально дотронулась до своего ожерелья. Он сам захотел, чтобы она его надела…

— Ты прав, фермер, — неожиданно произнесла Сторм. — Мне никто не нужен. И уж тем более ты с твоими проповедями!

Сняв ожерелье, она бросила его Саймону:

— Все, теперь мы квиты. Ни ты мне ничего не должен, ни я тебе!

Саймон поднял ожерелье с колен, лицо его по-прежнему было нахмурено:

— И что же ты теперь собираешься делать, Сторм О’Малли, как думаешь жить дальше? Сторм сжала кулаки.

— Вот уж не знаю. Ты такой умный, так подскажи, как мне теперь выходить из положения, в которое ты же меня и поставил.

— Выходит, я теперь должен решать твои проблемы? — удивился Саймон. — Да гори ты огнем!

— В таком случае нам с тобой придется горсть вместе, не так ли? — Казалось, Сторм даже развеселилась от такого предположения.

Саймон хотел было бросить в ответ что-нибудь колкое, но тут его перебил Кристофер:

— Если желаете, я могу упрятать вас обоих в тюрьму, голубки, я ведь все-таки юрист! Может быть, вы хоть там перестанете ссориться!

Саймон кинул возмущенный взгляд на Кристофера, но в глазах у того не увидел ничего, кроме усталости и желания поскорее прекратить перепалку. Тогда он отвернулся к окну и за всю оставшуюся дорогу не проронил больше ни слова.

Как только карета остановилась у дома Саймона, Сторм стала нетерпеливо дергать запертую дверцу.

— Ну и вечерок вы мне устроили! — ворчал между тем Кристофер.

Саймону вдруг стало стыдно за свое недавнее поведение. Смутившись, он пробормотал: — Спасибо за все, кузен…

Соскочивший с козел лакей открыл дверцу снаружи, и Сторм вышла первой. Саймон и Кристофер последовали за ней.

— Слава Богу, — произнес Кристофер — что я до сих пор не утратил боевого мастерства! Однако бокальчик крепкого бренди мне бы сейчас не помешал.

Саймон вдруг заметил, что в конторе Питера горит свет, и это его насторожило. Неужели столь бурно начавшийся вечер готовит еще какие-то сюрпризы.

Ему вдруг вспомнились два головореза, запертые в сарае. Черт побери, он совсем забыл о них, оставил Августу дома одну!..

— Сторм, — резко бросил он, — переоденься и жди меня! Мне нужно с тобой поговорить.

Сторм покосилась на него, но ничего не сказала.

— Ты ведь тоже промок до нитки, — заметил Кристофер. — Может, сначала сменишь одежду.

— Мне только нужно кое-что проверить, а ты пока, пожалуй, налей и мне бокальчик!

Когда Саймон вошел в контору, она была пуста. После сегодняшних событий Саймону, казалось, уже не приходилось ничему удивляться, но тут сердце его снова отчаянно забилось.

— Питер! — негромко позвал он. Ответа не последовало.

Саймон распахнул дверь в спальню.

В первый момент он даже не понял, что произошло: перепуганный вскрик, лицо Питера… Августа, лихорадочно ищущая простыню, чтобы прикрыться…

Но уже через секунду до Саймона дошло, что же все-таки случилось, и сердце его сжал ужас. Он застыл на месте, не в силах двинуться, не в силах дышать…

— Августа, прикройся! — Его собственные слова донеслись до Саймона словно бы со стороны.

Он захлопнул дверь спальни и сделал несколько шагов к выходу, как вдруг почувствовал, что ноги больше не держат его. Питер — друг, слуга — с Августой, его сестрой… голые, в объятиях друг друга!

Дверь спальни отворилась, и из нее вышел Питер. Он был в одних штанах, волосы растрепаны, в глазах стояла боль.

Саймон уставился на него, не в силах произнести ни слова.

— Саймон, — тихо произнес Питер, — я люблю ее. Я понимаю, что ты чувствуешь, по я ей плохого не сделаю…

Голова Саймона кружилась, перед глазами все плыло. Питер, которому он доверял, как самому себе!..

— Да, я виноват, — продолжал Питер, — и прошу лишь об одном: пощади ее! А со мной делай, что хочешь…

В Саймоне словно поднялась слепая, всесокрушающая волна гнева, лицо его покраснело, глаза налились кровью.

— Подлец! — прохрипел он, и руки его железными тисками сжали горло Питера. — Подлец!

Сторм с усилием стянула платье, и оно упало к ее ногам мокрым комком. Затем она скинула немилосердно жавшие туфли. Не найдя служанки, которая напялила на нее этот ужасный кринолин, Сторм попыталась стянуть его сама, но безуспешно.

Она продрогла до костей, ее тошнило от мутной речной воды, которой она успела вдоволь наглотаться, все ее тело болело, но сознание было ясным.

Она злилась на себя куда больше, чем на Идена. Конечно, не следовало слишком доверять этой хитрой лисе, но кто бы мог подумать, что он попытается ее убить! В душе Сторм бушевала злоба. Иден оказался дураком, его план не удался, но она оказалась еще большей дурой, раз попалась в его ловушку.

А Саймон? Как объяснить его поведение? Он взял ее на бал, наверняка зная, что она предпримет попытку побега, но когда ее жизнь оказалась в опасности, не раздумывая, бросился ей на помощь, а потом вдруг непонятно за что разозлился на нее!

Сторм пыталась вызвать в себе ненависть к Саймону, но результатом было лишь непонимание. Неподдельная грусть слышалась в его голосе, когда он сказал: «Тебе никто не нужен». Эти слова ранили Сторм больше всего, ибо, Бог свидетель, именно сейчас Саймон был нужен ей как никогда.

Мысли Сторм прервал какой-то шум во дворе. Тело ее напряглось. Неужели снова сюда вторглись люди Идена и Саймону приходится отражать нападение?

Схватив первое попавшееся платье из гардероба и обвязав его вокруг пояса, даже не потрудившись прикрыть грудь, Сторм выскочила из комнаты… и чуть не налетела на Августу, которая выглядела как безумная — волосы ее были растрепаны, лицо бледно как смерть, округлившиеся глаза, казалось, занимали половину лица.