— Вюрд ведет нас, куда пожелает, — сказал Бъярки. К удивлению Диона, фенрисиец шагнул к пленнику и положил руку ему на плечо. — Порой свершения могучих героев немного преобразуют его, но что остается нам? Мы — листья, взметаемые их порывами. И любой, кто способен прозревать вюрд, благословлен и проклят, ибо знает, что не в силах ничего изменить.

— Я не приемлю таких идей, — произнес Менкаура. — Тот, кто видит будущее, обретает силу поменять его.

— Но, если твое видение не сбудется, что же тогда тебе открылось? — поинтересовался Бёдвар. — Сам Фенрис учит нас, что грядущее не предопределено. Прочные земли с глубокими корнями вдруг тонут в океане, тогда как крошечные скалы, едва скрепленные с сердцем мира, стоят на протяжении сотни Великих Лет. Мы способны замечать лишь предупреждения — темные пути, каких лучше избегать. Так скажи мне, Менкаура с Просперо, при виде какой дороги ты направился в Камити-Сону?

Чернокнижник вздохнул.

— Согласно учениям Корвидов, возможен любой вариант судьбы, а каждое наше деяние подобно маленькому порогу в безбрежной реке. Но даже крошечный камень со временем способен повлиять на ее течение. Вот почему я пришел к вам.

— Пришел к нам? — повторил Дион. — Тебя захватили в плен.

— Да, — согласился Менкаура. — Я сдался в надежде, что мой поступок окажется порогом, который изменит течение реки. Вы хотите знать, почему мы прибыли в Камити-Сону? Я скажу вам то, что вы должны услышать, — то, что я увидел и скрыл даже от моих братьев.

— Что именно? — спросил Пром.

— Вы были правы, когда сжигали Просперо, — выговорил корвид, — хотя исходили из неверных соображений. Вы атаковали Магнуса за то, что он уже совершил, но вам следовало убить примарха за то, что он сделает в будущем.

— О чем ты?

— Никто из нас не подозревал, насколько тяжкую рану Русс нанес Алому Королю, сокрушив его о колено. Душа моего отца разбилась на осколки, разлетевшиеся по космосу. Сейчас Азек Ариман пытается воссоединить их, чтобы вернуть примарху былое величие, но мне открылось, во что превратится Магнус в случае успеха…

— Во что же? — нарушил молчание Бъярки.

— В нечто огромное и ужасное. — Менкаура заговорил с лихорадочной поспешностью, словно у него истекало время. — Он станет могущественнее, чем вы можете вообразить. В огне его перерождения сгорят дотла и рассыплются прахом те крупицы хорошего, что еще остаются в душах Тысячи Сынов. Циклоп возвысится на вершине темной пирамиды из закопченного стекла и золотых шестерен, и все сущее в пределах Великого Океана подчинится ему. И новый Магнус, глухой к велениям совести или сострадания, наконец сделает выбор между светом и тьмой.

— Почему ты рассказываешь нам все это? — уточнил Дион.

— Потому что вы должны остановить его.

Горизонт почернел от столпов дыма и копоти. Токсичный смог над воспламенившимися реками углеводородного сырья и химикатов опалял глотки и жег глаза. Густой ядовитый туман, смертельный для любого человека, сотворили сами люди — защитники нефтеперегонных комплексов запалили их, чтобы не отдавать имперским войскам.

В факелах чудовищно жаркого огня плавились титаны, неподвижные, словно исполинские статуи. Они замерли в тот миг, когда в подземных хранилищах прометия детонировали сейсмические мины, — Камилла ощущала страдания и ужас экипажей, заживо сгорающих в стоячих гробах без надежды на спасение.

Колоссальные трубопроводы сминались и лопались, извергая миллионы, литров пожароопасных смесей. Топливные резервуары с грохотом взрывались, выбрасывая грибовидные облака пламени. Траки бронетехники размягчались от жара, и водители вслепую тыкались между пылающими зданиями в поисках выхода, но находили только огонь и смерть. Крылатые машины-копьеносцы, затянутые к земле термальными вихрями, проносились по спирали среди руин; раскаленные докрасна турбины разлетались осколками, как фосфексные бомбы воздушного подрыва.

Шивани скользила в загустелом воздухе, словно призрак: чувствовала жар пламени, вдыхала едкие пары, но оставалась невредимой.

Ее окружали кошмары наяву, и Камилла не сдерживала слез.

Она видела солдат, объятых пламенем с головы до ног. Броня прикипала к их телам, плоть растекалась, как воск, кости трескались от перегрева. Десять тысяч мужчин и женщин обратились в химический пепел за один обжигающий вдох.

К счастью, затем картина адской бойни отдалилась. Шивани взмыла над полями перерабатывающих комплексов — десятками тысяч квадратных километров буровых вышек, извивистых мостков для труб, насосных станций и топливных хранилищ. С высоты огненно-дымное море показалось ей вратами в ад, придуманный древними.

Обычно Камилла смутно узнавала представшие перед ней места, поскольку часто применяла свой дар, находясь в их руинах, но территорию пожара она никогда раньше не видела.

Способности к психометрии приносили Шивани немалую пользу, когда она служила археоисториком в ордене летописцев. Касаясь раскопанных артефактов, женщина считывала с них остаточные пси-отпечатки и мысленно переживала воспоминания их хозяев.

Раньше она решалась дотрагиваться только до различной домашней утвари: горшков, одежды, ремесленных инструментов и так далее. Никакого оружия или вещей, связанных с кровавыми делами или жуткими событиями.

Цепочка в ладонях Камиллы выглядела вполне безвредно, но по выражению глаз Азека она заранее поняла, что сеанс будет болезненным. Золотые звенья тянулись к проклятому гримуару огромных размеров, уже знакомому женщине: когда-то примарх использовал Махавасту Каллимака, словно марионетку, чтобы заполнять страницы этого тома.

«Книга Магнуса».

— Найди его, — велел Ариман, и Шивани сразу поняла, о ком речь.

Улетев прочь от пылающих полей, она помчалась на крыльях памяти над местностью, облик которой менялся вслед за ходом истории. Кровопролитные войны тысячелетиями преобразовывали израненный ландшафт.

За морем огня Камилла разглядела военный лагерь, где располагались десятки полков Армии в странной архаичной броне, под бессчетными знаменами с орлом-и-молнией. Воздух над ними рассекали стремительные, искусно изготовленные десантные корабли в обличье хищных птиц, с носами в форме наконечника стрелы и лопастными пропеллерами на хвостовых секциях.

Все расплывалось за пеленой расстояния и времени.

Подобное могло происходить на любой планете Империума, но Шивани совершенно точно знала, что перед ней воспоминание о Терре.

Правда, она не представляла, где или когда находится. Камилле не попадались знакомые ориентиры, и сама местность сильно отличалась по рельефу от ее родных краев. На юге поднимались морщинистые хребты, серовато-пыльных пиков, у горизонта на востоке и севере виднелись полосы загрязненной жижи — вероятно, остатки громадных озер или далеких океанов.