Конечно, они не собирались им подражать до той степени, чтобы не стричь ногти и оставлять волосы в беспорядке. Войско пострадало от тифа в Вавилоне, от инфекционной дизентерии в Согдиане, от чесотки в Индии; одной из вероятных причин, заставивших три тысячи воинов покинуть гарнизоны в Бактриане в 326–325 годах, была бубонная чума, переносимая сусликами и дошедшая до состоянии эпидемии на севере современного Афганистана. В урожайные годы случались нашествия крыс, а также чумных блох. Людей валила с ног лихорадка. Их тела слабели и чернели. Опыты докторов Бальтазара и Моларе из института Пастера не оставили никаких сомнений в истоках и периодичности эпидемий. Греки, рассматривавшие баню после занятий спортом как необходимость, а чистую воду — как священную жидкость, тщетно пытались приучить жителей Востока к большей чистоплотности. Все, что им здесь показали, — это ледяные источники и минеральные воды. Но в Кармании, десятками умирая от перепоя, они в конце концов стали остерегаться воды. Необъятные реки Азии, быстрины Чинаба и Инда, дельты Шатт-эль-Араба и Синда приводили их в ужас, и уже не вставал вопрос о том, чтобы отводить их в каналы, как это сделали с Нилом. Таковы были лишь некоторые страхи, которыми поделились с ними жители Востока.

Именно в обширных, на 95 процентов диких степях той земли, которую потом назвали Туркестаном, на восток от Каспийского и к югу от Аральского моря, греки обучались больше всего, потому что сильнее всего страдали от контакта с живыми существами и с неживой природой. Пустыни Каракумы, или Черный песок, и Кызылкум, или Красный песок, вдвоем заключают в себе четверть пустынных пространств мира. На востоке находятся плодородные отроги бескрайних горных массивов Памира и Тянь-Шаня. Их ледники питают два речных бассейна, которые теряются в песках или же впадают в Аральское море. В Туркестане насчитывается сорок пять видов змей. Гюрза, гадюка Додена, эфы столь же ядовиты, как громадные, черные, похожие на тарантулов пауки, маленькие, коричневые, с красным пятном на животе каракурты и бесчисленные скорпионы. Репетек, между Мары-Мервом (Александрия Маргианская) и Бухарой (Согдиана), наряду с Термезом (Александрия на Оксе) считается самой жаркой областью во всей Центральной Азии. Согдиану постоянно сотрясают землетрясения. Узбекские сейсмографы круглый год регистрируют более трех толчков в день. В 1948 году землетрясение уничтожило Ашхабад, античную Нессу-Нису Гирканийскую. Другое, в апреле 1966 года, разрушило Ташкент в 92 километрах от Александрии Эсхаты. «Это земля, которая дает не фрукты, а воду», — гласит туркменская пословица. Для жителей пустыни река Оке (Амударья) является матерью, полноводной два раза в год, в марте — апреле и в июне. Ее воды шоколадного цвета несут в два раза больше ила, чем Нил. Войску Александра потребовалось пять дней и пять ночей на то, чтобы форсировать Оке на сшитых и надутых шкурах. Этот водный поток, согласно Страбону самый мощный в Азии, обрамлен по берегам настоящим лесом из тростника, кустарника и оплетенных лианами деревьев. Там водятся великолепные фазаны, лани, кабаны. В разреженном воздухе вершин Памира и Тянь-Шаня, откуда течет Яксарт (Сырдарья), снежный барс бегает так быстро, — со скоростью более 80 километров в час, — что догоняет муфлонов и яков.

Такова была невероятная природа, с которой столкнулись на протяжении двух полных лет, в 329 и 328 годах, подвижные отряды небольшой армии, брошенной на преследование Бесса и Спитамена. Такова была природа, в конце концов поглотившая греческих колонистов во всех оазисах, во всех крепостях, перестроенных Птолемеем, Клитом или Александром. Но кроме кобр, затаившихся среди маковых полей, куланов, мчавшихся по степи, вытянувшись в струну, лягавшихся, словно ослы, и галопировавших, как лошади, были и другие чудеса — всадники дахи и абиойи Красных песков, массагеты Черных песков, различные саки или скифы с обоих берегов Яксарта. Они появлялись внезапно, эти чудовищные порождения пустыни, в смерче из песка, с высоты своих породистых коней осыпали противника дождем из стрел, поджигали плохо защищенные посты, грабили идущие в города караваны, а затем исчезали. Как эти кочевники могли понять оседлых жителей? С ними ничего нельзя было сделать, разве что договориться, обменяться подарками, стадами и женщинами, притаиться, попытаться им подражать. Но ни в коем случае не терять лицо. Это были гордые, рассудительные люди, а некоторые из них опьяняли себя, подобно древним персам, галлюциногенным напитком хаома. Греки объединяли их, хотя они отличались друг от друга, под общим названием скифов, так же как называли амазонками все племена кочевников от Армении до китайского Туркестана, в которых женщины присваивали себе чудовищное в глазах греков право ездить верхом. Одним из великих подвигов Александра, одним из основных слагаемых его легенды было покорение амазонок практически повсюду от берегов Каспийского моря до Александрии Эсхаты. Говорят, он даже уложил к себе в постель царицу амазонок Фалестриду. Мужчины и женщины на этих границах мира принадлежали к сказочному народу, делавшему повседневную жизнь греков сказочной. «Роман об Александре» был рожден в памяти жителей, греков и не-греков, во всех Александриях, основанных именем Александра по границам бывшей Персидской державы. В нем упоминается столько поездок, переходов, охот, боев и тягот, что колонисты искренне верили во все преувеличения, чувствуя свою к ним сопричастность.

Жорж Сен-Жорж в 1974 году в своем труде о пустынях и горах России «Великие дикие пространства» («Les Grandes Étendues sauvages») приводит рассказ одного чиновника, встреченного им около Ашхабада, на краю пустыни Каракумы, о том, как жил его отец, бывший царский солдат: «(Наш отец) рассказывал нам о гигантских песчаных бурях, полностью закрывавших солнце, совершенно бесплодных пустынях, в которых русские солдаты умирали от жажды или получая смертельный укус ядовитого паука, прятавшегося в барханах, о диких воинах на своих быстрых лошадях, откуда ни возьмись появлявшихся, чтобы убивать неверных. Он рассказывал нам о снежных вершинах гор, реках, поглощенных песками пустыни, об экзотических растениях и животных, о сказочных городах, где мусульманские правители держали гаремы в чудесных дворцах…» Заменим слова «русские» и «мусульманские» на «греческие» и «скифские» и, возможно, мы сможем ощутить, каково было строителям городов за 330 лет до нашей эры на границах Персидского царства.

До наших дней флот остается самой большой загадкой и тайной Азиатского похода. Без конца говорят о войске Александра, но ни слова не упоминают о действиях флота. Что несправедливо и удивительно, поскольку известно, что Греческий архипелаг был населен в основном моряками, что Азиатский поход начался со сбора кораблей, продолжился осадой четырех крупных портов и созданием пятого, а завершился приготовлениями к самому крупному морскому походу, который когда-либо задумывали. Чтобы оценить значение морского вооружения в период 334–323 годов, следует привести несколько цифр. Греческий флот, hellenikon nautikon (таково было его официальное название), собравший в Амфиполе все суда союзников весной 334 года, насчитывал 160 военных кораблей, а возможно, если верить Юстину (XI, 6, 2), даже 182, то есть только для того, чтобы обеспечить все корабли командой, ему требовалось от тридцати двух до тридцати семи тысяч моряков, гребцов и солдат или почти столько же свободных людей, сколько человек насчитывалось в пехотных частях сухопутной армии. В 332 году перед Тиром флот союзников числом в двести военных кораблей, главным образом кипрских и финикийских, насчитывал сорок тысяч человек, гребцов и солдат, по большей части греков. В 326 и 325 годах большая часть греко-македонского войска в Индии спускалась по рекам Джеламу и Инду с помощью флота, состоявшего из 1800–2000 кораблей, 200 из которых были построены плотниками греческого военного флота; у Неарха было как минимум 120 самых крупных кораблей и чуть менее десяти тысяч человек команды, чтобы бросить вызов Индийскому океану и пройти вглубь Персидского залива. Накануне смерти Александр приказал построить в Вавилоне и в своей последней Александрии пристани и причалы для одной тысячи кораблей, а Неарх готовился с огромным флотом обогнуть Аравийский полуостров. Мы уже не говорим о тысячах транспортных, грузовых, пиратских кораблей, о беспалубных галерах, шлюпках и лодках на службе войска, также имевших свои экипажи и рулевых. Личный состав этой морской армады можно как минимум приравнять к составу сухопутной армии. И если о флоте практически никогда не говорят, то лишь потому, что античные историки были заняты лишь Александром, а также потому, что флот принимал участие в военных операциях с перерывами в 334–332 годах и в 325–323 годах, то есть всего половину времени, но какую половину!