Воцарилось молчание, видно, сказать было больше нечего.

Энергия моя побушевала, побушевала и перешла в дикую тоску плюс меня стало тошнить. То ли от водки с мороженым, то ли от ситуации. Самое интересное, что опьянения не было никакого. Мне захотелось выть, но я не имела права опозорить Россию.

– Слушайте, я так не могу. Сидеть и вести беседы о том, кто кого и когда убьет. Вы же прямо сейчас не собираетесь меня расстреливать? – Хозяева как-то неуверенно переглянулись и ничего не ответили. – Ну вот! Вам же надо теперь обдумать, как со мной поступить, раз первый эмоциональный порыв не привел ни к какому результату. Может, из меня можно извлечь какую-нибудь пользу?

Анита громко заявила:

– Я думать не хочу. Я последние месяцы только и делала, что думала. Устала. Пусть думает Педро.

– Меня устраивает, – согласилась я. – Пусть мужчина думает, а женщины и дети будут развлекаться!

Опять повисло недоуменное тягостное молчание, ему нельзя было дать затянуться, поэтому я встала и заявила:

– Хотелось бы начать с водных процедур. У вас есть где искупаться? Плавание меня всегда бодрит.

– Бассейн не работает. Рабочий сбежал. А Педро в бассейнах ничего не понимает, – печально сообщила маленькая Анна.

– Есть озеро, но очень холодное – там купаться нельзя, – вступил в беседу Кристиан.

– Фигня! Холодная вода – это то, что нам сейчас необходимо. Показывайте!

Первой двинулась Анита, я зашагала за ней, через несколько секунд к нам присоединились дети, Катарина и Педро. Шли мы довольно долго через запущенный парк, который все-таки еще оставался парком. Я иногда подходила к диковинным деревьям или кустам, а белоснежная хозяйка объясняла мне, откуда дерево, как за ним ухаживать и чем оно знаменито. Просто экскурсия по ботаническому саду. Я не уставала восхищаться.

Дорога пошла в горку, было очень жарко, мы примолкли, и когда поднялись на вершину холма, то я не сразу поняла, что это передо мной. Сначала мне просто показалось, что я вижу картину гениального художника. Нет слов, чтобы описать эту гармонию и совершенство, только самые простые – сапфировая вода, окруженная изумрудными разновысокими берегами, довольно высокая скала, передняя часть которой состояла из огромнейших валунов, и из этих валунов билась горная речка, разбиваясь неоднократно об следующие более низкие глыбы камня, создавая каскад водопадов с облаками брызг, и в это облаке ярко сияла небольшая, но очень четкая радуга.

Именно шум воды вывел меня из шока.

– Мать честная, да это все настоящее! – подумала я и завизжала.

И так, с визгом, полетела по дорожке, ведущей к небольшому пляжику рядом с искусственной лужайкой, где опять же стояла беседка из дерева и рядом с ней валялись несколько шезлонгов.

Я бежала, как в детстве, ноги сами несли меня, так частенько бывает во сне, когда ты летишь счастливая только от самого движения и скорости, и нет никакого веса, а только свобода и восторг.

И в этом же состоянии, добежав до озера, без остановки, я влетела в воду, прямо в одежде. Вода была ледяная, и это опять напомнило детство, когда мы, несмотря на строгий запрет матерей, в какой-нибудь редкий погожий денек в мае, не выдерживали, и раздевшись, с криками отчаяния и восторга, бросались в не успевшие прогреться воды нашего Ежового озера.

И сейчас меня так же обожгла вода, и сердце ухнуло куда-то вниз живота и перехватило дыхание, но в следующую секунду я начала хохотать, прыгать, как мартышка, и поднимать вокруг себя брызги.

Побесившись так минут пять, я выскочила из сапфировых вод и растянулась на горячем песочке пляжа на самом солнцепеке. Я лежала неподвижно и блаженство заполнило каждую клеточку моего организма. И я подумала: «Хорошо бы умереть сейчас, когда я уже в раю».

Подошли мои хозяева, встали около моего блаженствующего тельца и молча смотрели на меня. Я не стала тянуть кота за хвост и обратилась к тому, кто должен решать мою судьбу:

– Педро, если ты все-таки решил пристрелить меня, то сделай, пожалуйста, прямо сейчас, когда мне так хорошо. Или лучше дайте мне яду, какого-нибудь качественного, чтобы я как-нибудь незаметно умерла. Есть у вас такой яд?

– Есть, – ответила Анита, и уселась в грязный шезлонг в своих белоснежных одеждах. – Только, пожалуй, мы тебя убивать не будем. Ты нам еще ничего плохого не сделала. Наоборот – ты такая занятная! В этом озере никто никогда не купался, вода выше 13 градусов никогда не прогревается. Все русские купаются в ледяной воде?

– А где нам другую взять?

– И вы получаете от этого удовольствие?

– Огромное. Хотите попробовать?

– Нет, пожалуй.

– А я хочу, – заявил Кристиан и начал раздеваться.

– И я, – мужественно пискнула Анна и стала стягивать с себя розовый сарафанчик.

Катарина заволновалась:

– Сеньора Анита, не разрешайте им. Они простудятся, а доктора мы вызвать не сможем.

– Катарина, ты очень хорошая, мы тебя очень любим, но иногда ты несешь полную несуразицу, – сказал Кристиан и тихонько засмеялся: – Мы уже несколько месяцев живем в ожидании смертного часа, а ты волнуешься о какой-то простуде. – Он аккуратно сложил свою одежду и стоял в одних трусах.

– Сколько тебе лет, парень? – поинтересовалась я. Он был высок, но страшно худой.

– Десять, – ответил он.

– А мне восемь, – встряла Анна и решительно объявила: – Мы готовы!

– Уважаю, – сказала я детям и взглянула на Аниту.

– У меня необыкновенные дети, – она как-то рассеянно улыбнулась. – Я, пожалуй, останусь на берегу.

– Действуем так, – начала я инструктаж малолетних смельчаков. – Забегаем, один раз окунаемся с головой и сразу выбегаем, греемся минуты три и опять лезем в воду, во второй раз она не покажется такой холодной. Готовы?

Дети синхронно кивнули.

Что тут началось! Все-таки холодная вода – это вещь. Первый раз она обожгла так, что мы выскочили с диким ором на берег, но, чуть-чуть пожарившись на солнце, самоотверженно закрыв глаза, с дикими индейскими криками снова ринулись в жидкий лед сапфира.

– Двигаться, двигаться! – кричала я и начала брызгаться и толкаться, они отвечали мне тем же, началась веселая возня, двое против одной, вода уже не казалась холодной, я пыталась притопить малышню, а они меня. Я получала такое же удовольствие, как и Анна с Кристианом, но когда увидела, что губы у них посинели, скомандовала: – На берег! – И все купальщики выскочили на солнце.

Мы плюхнулись на песок и замерли, прислушиваясь к тому, что происходит с нашими телами. Я-то знала, каково это – из горячей парной в ледяную прорубь, какими воздушными становятся голова и тело, как несколько минут ты вроде как и не существуешь вовсе, полная нирвана, а потом потихоньку возвращаешься в бытие.