«Добиться уважения тех меченосцев, которым предстоит идти в бой впереди вас, показав им, что вы можете делать с мечом и стрелами все то, что требуете от них — Дэйш Рейк указал на кривое лезвие своего кинжала суровыми изумрудными глазами. Заслужите их верность, показав, что вы цените их работу, и более того, что вы цените всех, кто вас чем-либо обеспечивает, будь то огонь, вода и пища или такие роскошества, как мягкие ткани, красивые дорогие украшения и уютное жилье».

«Поэтому ты и говорил, что мы будем голодны, если нам не удастся самим добывать себе пищу в этом путешествии?» — отважился подать голос Кейда, думая о птице, которую недавно не сумел подстрелить.

«Если вы не узнаете, каково приходится при отсутствии необходимого, вы не поймете беспокойства ваших людей о том, что весна перед засухой недостаточно влажная, или бури поры дождей привели к тому, что зерно соллера гниет в амбарах, а все дерево вокруг так отсырело, что просто невозможно разжечь огонь. — Улыбка Дэйша Рейка была скорее вызывающей, чем приободряющей. — Если вы не заметите столь очевидного, как вы сможете постигать высокий смысл знамений? Делите заботы владения и людей, и это поможет вам выпутаться изо всех сложностей, которые могут встретиться вам в знамениях. Цените все, что нужно для жизни, и тех, кто вам это доставляет, и владение, которое вас этим обеспечивает — тогда и люди, и владение станут ценить вас».

Я ценю мое владение и людей в нем, и я, несмотря на опасность оскверниться, бросаю этим чародеям вызов с мечом в руке. Я не позволю им запятнать и осквернить острова Дэйшей. Редигал Корон может заниматься своими делами. Я должен сделать все возможное, чтобы защитить владение Дэйш.

Кейда обрубил полумертвый побег тандры, поднимавшийся из пятнистой беспорядочной груды прошлогодних волокнистых стручков, и внезапно очутился глаза в глаза с перепуганным кабаном. Зверь хрюкнул и малость отпрянул, но не убежал. Ему этого и не требовалось, этому созданию со щетинистым гребнем, выгнутым на уровне ребер Кейды. Уперев копыта в останки гниющего бревна, близ которого искал пищу, зверь обратил черные в красных прожилках глаза на человека и враждебно фыркнул. Губы кабана, все в слюне и грязи, раздвинулись, обнажив изгиб нижних клыков. Клыки были не короче кинжала, желтые, запятнанные крошевом листьев, в которых кабан искал личинки и жуков. Верхние бивни выгибались иначе и встречались с нижними над длинным подвижным рылом, подергивавшимся теперь от нового тревожащего запаха. Кейда осторожно отступил на шаг.

«Не слишком скоро, чтобы не спровоцировать нападение, но и не слишком медленно, чтобы он не счел тебя угрозой, потому что тогда он тоже вполне может броситься первым. Если он ринется на тебя, уберись с его дороги, залезь на дерево, если сможешь. Такие клыки могут пробить человеку кишки и оставить его медленно и тяжело испускать дух, истекая кровью в лесной чаще. И помни, если он убьет тебя и никто не найдет твое тело, зверь вернется, когда ты сгниешь, и сожрет твои останки». Вот еще кое-что, чему мы учились, ходя с тобой на охоту, Дэйш Рейк. Что есть не один и не два способа убить или поймать любую дичь, и большей частью требуется действовать украдкой и не спеша. Бросить прямой вызов чародеям было бы самым верным и быстрым способом погибнуть от их волшбы. Мне надо найти более хитрое оружие. Покажи мне, что я на верном пути, кабан.

Кейда замер и подождал. Кабан снова фыркнул, а затем, задрожав всей своей пестрой, бурой с черным шкурой, показал человеку хвост и пропал в зарослях карнелилки, и вскоре лес заглушил шум удаляющихся шагов.

Стайка маленьких красноголовых воскоклювов, вереща от возбуждения, спорхнула вниз и села на разметанные гнилушки, оставшиеся от бревна. И тут же пташки принялись клевать насекомых, потревоженных рывшимся здесь недавно кабаном. Кейда осознал, что кусты и деревья вокруг изобилуют птицами всех размеров и цветов, оживленно приветствующих новый день. Он поспешил дальше, вновь направившись вниз по долгому пологому склону речной долины. Осторожно поглядел на лоскутное одеяло огородов и полей соллера, за которыми виднелись разбросанные в беспорядке хижины людей Уллы Сафара, отмечающие берег далекой реки. Здесь река делалась уже, но все же превышала по ширине любую речку владения Дэйш. Туманы все еще висели клочьями над низиной, но клочья эти, плывя по ветру, становились все мельче, пока не исчезали совсем.

Вот оно. Плохо различимый отсюда черный скалистый выступ, отходящий от зеленого склона в сторону реки, пугающе-темное вторжение в мир мягкой зелени, волей-неволей притягивающее взгляд к своим грубым очертаниям. Стена, чистая и блестящая, словно отрезанная от чего-то отменно заточенным лезвием. Ни одно растение не могло пустить корни на этой гладкой поверхности. На самом гребне проросло несколько убогих кустов, но лишь для того, чтобы рухнуть под тяжестью огромного гнезда, свитого серебряными орлами, которые утвердили свое право на эту скалу. Земля под ней была нетронута. Никто не посмел бы ее возделывать, боясь, как бы в один прекрасный момент его не накрыли тени больших птиц, размах крыльев которых, когда они кружат в небесах, творя знамения, никак не меньше человеческого роста. Лишь в самые засушливые дни люди приближались, чтобы взять воды из неиссякающего водопада, осыпающего ослепительными белыми брызгами полуночный лик скалы. И уж точно никто и никогда не дерзнул бы приблизиться к узорчатым резным воротам в высокой стене, окружающей башню без крыши к югу от скалы. Никто, кроме владыки или его признанной жены.

Кейда направился к стене, отыскав тропу, вьющуюся меж остатков неоднократно обобранного кустарника. Вскоре ягодные кусты и небольшие деревца лиллы обозначили границу возделываемых земель. Впрочем, на кустах не нашлось ни единой ягодки, как бы яростно ни терзал голод желудок Кейды. Несколько рыжеватых в черных прожилках листков, поникших под побегом лиллы, привлекли его взгляд. Свеклахира. Упав на колени, Кейда принялся рыть землю кинжалом, пока не нашел корни. Неловкими пальцами он очистил их от кожуры, и темный сок полился на руки и клинок. Вялые и кожистые во время засухи, они все же сохранили свежесть, и Кейда решительно принялся их жевать.

Пусть эта случайная находка, как и кабан, станет добрым предзнаменованием, что я на верном пути.

Какой бы скудной ни была пища, она взбодрила его. Он поспешил, видя, как черная скала блестит все ярче от каждого прикосновения разгорающегося дневного света. Туманы стронулись с места и поплыли вокруг скалы, едва различимые образы искушали его глаза и память, но исчезали слишком быстро, чтобы он мог узнать их. Следуя изгибу гряды холмов и мало-помалу спускаясь ниже, к реке, тропа помогла Кейде преодолеть более половины расстояния до большой черной скалы, после чего круто свернула от нее к скоплениям домишек с плотно закрытыми ставнями. Кейда настороженно поглядел в сторону реки. Теперь он видел несколько крохотных фигурок, почти незаметных в тумане, склонившихся над грядками, где росли молодые и нежные побеги соллера, которые, как только пойдут долгожданные ливни и вода глубоко пропитает поля на речных берегах, будут пересажены на готовые вспаханные участки.

Думаю, самое время начать пробираться украдкой пока не поздно. Еще не хватало, чтобы тебя увидели и окликнули, спросили, кто ты и что делаешь, полуголый и грязный, но при этом с мечом, который стоит вдвое больше любого из их домов со всем добром. Вряд ли тебя кто-то опознает в таком виде как могучего владыку Дэйша, толкователя знамений, законодателя, целителя и защитника всех своих островов.