«Меня избили», – сказал я, а они ответили: «Ну и что вы от нас хотите?» Я сказал: «Я хочу, чтобы вы поймали ублюдков», а они сказали: «И как мы это, по-вашему, должны сделать, сэр?»

Нет, представляете, куда катится мир? Я ведь не коп, верно? Так что я им говорю, что это не важно, что я Томми Хансен и мне нужно выяснить телефон моего менеджера или одного из своих помощников. Ну, копы просто посмотрели на меня, явную жертву несчастного случая. Бритый, в крови, без копья. Томми Хансен? Никаких шансов.

«Отвали», – сказали они. Я так и сделал.

Сержант Арчер из отдела по борьбе с наркотиками приблизился к припаркованной машине, в которой ждал коммандер Леман, и сел на пассажирское сиденье.

– Спасибо, что пришли, сержант Арчер.

– Не стоит благодарностей, коммандер. Я думал, что рано или поздно вы появитесь.

– Я хочу, чтобы вы знали, я собираюсь прекратить расследования по поводу коррупции в отделе по борьбе с наркотиками.

– Да, я так и подумал, и я узнал из вашего вебсайта, что вы отказываетесь и от кампании Педжета. Мне кажется, это разумный шаг.

– Я поступаю так в обмен на твердую гарантию того, что моей дочери или знакомым моей семьи больше ничто не будет угрожать.

– А-а… Полагаю, вы говорите о трагическом случае с той девочкой, которую изнасиловали прямо в центре вашего участка. Отвратительно. Покончила с собой, да? Но ведь не стоило. У современных детей силы воли в помине нет.

– Вы отстанете от моей дочери?

– Знаете, коммандер, я могу сказать только следующее. Я могу только представить, что те, кто изнасиловал эту девочку, которая случайно оказалась лучшей подругой вашей дочки… Анны, так? Ну, кто бы это ни сделал, возможно, он пытался надавить на вас, так? Вы определенно пришли к этому выводу, так, коммандер? Хотя, разумеется, я бы до такого не додумался.

– Теперь послушайте…

– А зачем на вас кому-то давить? Наверное, дело в ваших расследованиях. И в том, что вы, как последний говнючок, впрочем, почему «как», вмешались в наркополитику. Действительно, других вариантов нет. Поэтому я бы предположил, что если вы пообещаете захлопнуть свой ханжеский маленький ротик и вытащите свой нос из чужих дел, то, кто бы ни совершил подобное преступление, он лишится причины повторять подобное. Разумеется, я только делаю предположение, как вы понимаете.

– Джо-Джо Томпсон стала жертвой отвратительного группового насилия.

– Да, они это могут, так?

– Ее самоубийство сразило не только ее семью, но и мою тоже, особенно мою дочь. Она полагает, что сможет примириться с этой трагедией и вернуться к нормальной жизни, если совершит то, что она называет «катарсисом».

– Извините, коммандер, но вы путаете меня с человеком, которому на это не насрать.

– Я видел фотографии…

– Спорю, они вам понравились. Классная девка, я понимаю. Тело – супер.

– Я видел фотографии и знаю, что этих животных, которые ее изнасиловали, нанятых уродов, отследить будет невозможно, так что в этом смысле шанса на катарсис нет…

– Если только у них на задницах не было татуировок с их именами.

– Но вот люди, которые их наняли для этого… Думаю, вот их-то я как раз знаю.

Сержанту Арчеру не пришлось долго раздумывать, к чему ведет Леман. Он почувствовал движение у себя за спиной и, повернув голову, оказался нос к носу с несчастной матерью. Матерью, лишившейся ребенка, лицо которой представляло собой маску искаженной боли и ярости.

Матерью, в руках у которой был пистолет.

Коммандер Леман заговорил с ней ласково, но его голос и глаза были холодны как смерть.

– Делай так, как я тебе сказал, Сильвия. Обе руки на рукоятку, плавно нажми на спусковой крючок.

– Какого…

У Арчера не было времени, чтобы продолжить. Это было последнее слово, которое он произнес на земле. Сильвия Томпсон приставила дуло пистолета с глушителем ему между глаз и прострелила ему голову насквозь.

– Молодец. – Коммандер Леман забрал пистолет из рук женщины, и вместе они вышли из машины.

– Я пошел в полицию, потому что верю в торжество правосудия, – сказал Леман, когда они удалялись от краденой машины. – И сейчас верю.

– К десяти часам я был в отчаянии. Я бродил уже много часов. Я устал, замерз и хотел пить. И еще я начал понимать, что у меня серьезная проблема. Никто не верил моим словам, что я – это я. Ни копы, ни парень в такси, которого я пытался уговорить отвезти меня до Лондона. Я даже спел ему пару строк из «Небес» под протекающей автобусной остановкой, но он только расхохотался. Я был мокрый, грязный и с каждой минутой все меньше и меньше походил на мультимиллионера.

Подумайте об этом. Четыре года у меня были мои люди. Каждую секунду каждого дня у меня были люди, которые делали для меня всё. Доставали все. Организовывали все и улаживали все дела, когда мне случалось напортачить. А теперь я остался один. Я знал, что меня не хватятся до понедельника, потому что, когда я уехал с Джеммой после тусовки прошлой ночью, я велел Тони ждать моего звонка. Да, в тот момент я был одержим и романтичен, насколько я помню, и предавался фантазиям о том, чтобы провести все воскресенье с этой деткой, трахаться и перекусывать в моем номере. Гостиница до следующей недели не станет звонить в мой офис, чтобы мы заплатили за разрушенную комнату, так что по мнению моих людей, я отлупляюсь все воскресенье в гостинице с прелестной цыпочкой и не хочу, чтобы меня беспокоили. Это было одним из моих правил: когда Томми отрывается, держитесь на расстоянии, пока он не позвонит. Если честно, я был в ужасе. До меня дошло, что первая возможность связаться с кем-нибудь, кто знает мой голос, кого я смог бы убедить, представится следующим утром. Я знал название фирмы своего продюсера, так что в тот момент, когда откроются офисы, я смог бы выклянчить двадцать пенсов, узнать номер по справочной и позвонить в офис за счет вызываемого абонента. Такое случалось уже не раз, и я знал, что они примут звонок Затем они смогли бы выслать огромный лимузин, полный еды и бухла, чтобы я вернулся в Лондон. Но это будет в понедельник утром, в девять часов. Черт, кажется, вообще-то мои офисы открываются в десять, рок-н-ролльный образ жизни, сами понимаете… В десять утра. Было воскресное утро. Мне предстояло двадцать три часа продержаться без денег и власти. Даже без пальто, мать его! И я фактически ничего не мог с этим поделать.

– Секрет неприметности – это уверенность, – объяснял коммандер Леман Сильвии Томпсон, когда они шли вместе по Дин-стрит. – Мы войдем в третью дверь слева. Просто иди за мной, спокойно и уверенно. Не мешкай, не оглядывайся, иди как будто к себе домой.