– Ты человека убить собиралась.

– А ты убил!

– Это совсем другое.

– Да прости меня, дуру. Это же я не для себя, а для Вадима старалась.

Вика снова ткнулась лбом в мое плечо, ожидая ответной реакций. Она хотела тепла и ласки, но у меня как-то не возникало желания согревать змею на своей груди.

– Для Вадима?

– Не только для него. Я боюсь за Диану, за наше семейное счастье и за Вадима. Он же спивается вместе с ней.

– Ты выбрала не тот метод.

– Да я понимаю. Ну, погорячилась!

– Погорячилась?!

Я сжал щеки Вики, оторвал ее от себя, заглянул ей в глаза. Там не было раскаяния. Она не отказалась от своей мысли расправиться с Дианой. Напротив, еще больше утвердилась в своем решении. Теперь Диана представляла для нее не мнимую, а реальную опасность. Ведь я действительно собирался уйти к ней. Не сейчас, не сегодня, но я обязательно увижусь с ней. А там будет видно, как нам жить дальше.

– Ты страшная женщина, Вика. Я тебя боюсь.

– А не надо. Будь со мной и не бойся ни за себя, ни за Диану.

– Я был с тобой.

– Только телом, а душой оставался с ней.

– Да, ты права. Моя душа была с Дианой.

– Пусть она вернется к тебе. Без Дианы. Пусть все будет как прежде. Ведь мы так хорошо жили! Зачем нам все разрушать?

Жили мы с Викой действительно неплохо. Дело не в больших деньгах, которые мы зарабатывали. Я не любил ее так, как Диану, но все-таки относился к ней очень хорошо. Мы не устраивали ссор и скандалов. Даже свекровь нас хвалила. Терять все это мне не хотелось, и нисколько не удивительно, что я завис в раздумье.

– Хочешь, мы заведем ребенка? Плевать на бизнес, ты сам станешь тянуть эту лямку, а я буду рожать тебе детей. Двух, трех… – соблазняла меня Вика.

– А четырех?

– Ну, четыре – это слишком. А троих запросто.

– А Диана?

– Мы забудем ее, продадим свой бизнес, уедем в Москву или в Питер, там начнем все заново. А она пусть остается здесь.

– С кем? Ты же говоришь, что Вадиму она не нужна.

– Так и есть. У него уже другая женщина. Хватит с него. Да и тебе не нужна эта бесплодная пьянь.

– Какая пьянь?

– Бесплодная.

– Почему бесплодная?

– А потому что аборт – штука опасная. Детей потом может и не быть. А она его сделала. После тебя. Диана убила твоего ребенка!

Вика растянула губы в улыбке. Она выложила передо мной убойный козырь и уже мысленно праздновала успех. Теперь я понял, зачем ей понадобился разговор про детей.

– Кто тебе такое сказал?

– Вадим проговорился.

– Врешь ты все!

– А ты к Диане сходи! Если она такая честная, то во всем признается!

– И схожу!

– Давай! Спроси, как она твоего ребенка убивала! Узнай, нужен ты был ей или нет!

– Сейчас и пойду.

– Сходи. А я с тобой…

Меня вовсе не устраивала такая перспектива – заявиться к Диане в сопровождении Вики. Как будто я подкаблучник какой-то.

Я настоящий мужик и должен доказать это. Прежде всего самому себе.

– Нет! Я у Вадима спрошу! Где он сейчас?

– Э-э… у одной женщины. У них роман.

– Адрес!

– Я не знаю.

– Ничего, я найду!

– Стой!

Вика напрасно пыталась меня удержать. Я снял с вешалки дубленку, смахнул с крючка ключи от машины и был таков. Плевать я хотел на Вадима. Я ехал к Диане, а не к нему.

Кто-то пьет с горя, кто-то с радости, а я наклюкалась и с того, и с другого. Иван появился нежданно-негаданно, прощения просить не стал, но позволил мне выговориться. Кажется, мои слова проняли его. Возможно, он даже раскаялся в том, что надругался надо мной тогда, четыре года назад. И еще вдруг оказалось, что пришел Иван не просто так, а чтобы спасти меня от смерти. Шура, подруга дней моих суровых, предала нашу с ней дружбу. Надоела я Вике, поэтому та решила избавиться от меня.

Иван разобрался с Шурой, выставил ее за дверь и тут же убрался сам. Мне хотелось бы с ним поговорить, но, увы, моей собеседницей в который уже раз стала бутылка. Мы с ней так хорошо побеседовали, что я едва стояла на ногах, когда Иван появился снова. А может, это всего лишь галлюцинация на ночь глядя?..

Нет, галлюцинации умеют ходить сквозь стены, а Иван терпеливо ждал, когда я выйду во двор и открою ему калитку. Я пошла, едва держась на ногах, но все-таки подумала, что надо бы посадить на цепь нашего Буяна. Ведь пес мог порвать Ивана. Потом я вспомнила, что не соизволила выпустить Буяна из вольера, поэтому Ивану ничего не угрожало. Только вот вид у него был вовсе не счастливым. Он смотрел на меня если не с презрением, то уж точно с осуждением.

Я провела его в дом, села на диван, потянулась к бутылке, стоящей на столике, но та вдруг куда-то исчезла. Прямо перед носом растворилась. Я возмущенно глянула на Ивана. Он смотрел на меня с жесткой укоризной, очень выразительно, и я понимала его без слов. Иван не хотел, чтобы я и дальше пила, поэтому отобрал у меня бутылку.

– А ты думаешь, это мне нужно? – едва ворочая языком, спросила я. – Нет, нисколько. Опять вру?.. Ну да, так и есть. Не могу я без этого дела. Совсем пропащая я, Ваня. Ты знаешь, почему я пить начала? Думаешь, Шурка меня угробила? Нет, я сама себя споила. А почему? Рощина отпугнуть хотела? Да, но ведь не только. Я с ума, Ваня, сходила. Мне ты на каждом шагу мерещился, смотрел на меня, осуждал. А Рощин!.. Я слабая женщина, Ваня. Вика сильная, а я, увы, нет. Она его отшила, а я не смогла. Пыталась, конечно, но не сумела. Да он к Вике и не клеился так, как ко мне. Но все равно я, наверное, могла его отшить и Вадима послать по адресу. Нет, не отшила, не послала. Я много чего могу тебе рассказать, но ты меня не слушай, потому что я перед тобой кругом виновата. Я очень боялась остаться одна. Тебя убьют, я с ребенком на руках. Кому такая нужна?

Я говорила, а Иван молчал. Он неподвижно стоял рядом со мной, слушал меня, но ничего не говорил. Мне стало казаться, что это не человек, а привидение. Но вот Иван заговорил. Глазами. Я сказала ему про ребенка, и он зло сощурился. Не взгляд у него, а гром с молниями. Но мне уже ничего не страшно. Я кругом виновата перед ним. Нет мне прощения. Если он вдруг меня убьет, то туда мне и дорога.

– Да, я убила твоего ребенка, – проговорила я, уронила голову и вздохнула.

Повинную голову секут. Так что пусть Иван достает топор, я даже не пикну.

– Я могу сказать, что меня Вадим хитростью заставил. Да, это было, я потом поняла. Но дело не в нем, а во мне. Это у меня слабый характер, а не у него. Слабая я, Ваня. Трусиха. Недостойна тебя. А Вика сильная. Я знаю, она тебя любит. Убить меня хотела!.. Зря ты ее остановил. Не надо было. Таким, как я, не место на этой земле. Я и тебя, Ваня, не достойна, и жизни на этой земле. Потому и спилась, что мне уже все равно. Ни детей у меня не будет, ни жизни. Где там этот метиловый спирт? Давай, я выпью. Раз, и нет меня. А ты к Вике возвращайся. Она сильная, самое то, что тебе нужно. А мне уже пора. Без тебя здесь жизни нет, а с тобой я не смогу, даже если ты вдруг захочешь. Потому что ненавижу себя, простить никогда не смогу.