Лида летела, как выразился Кудинкин, над уровнем моря, а навстречу ей в таком же выслужившем все сроки «Ту-154» летел из Владивостока Виталик, тоже сорванный из дому ивашниковским миллионом. Виталик заключил несколько выгоднейших сделок, сэкономив фирме «Ивашников» около ста тысяч долларов и примерно такую же сумму выговорив себе в качестве куртажа. У корейских фирмачей, которых он осчастливил крупными заказами, не возникло по этому поводу ни малейших вопросов. Они привыкли, что русские надувают свое государство и своих хозяев легко и без стыда, называя это не надувательством, а «работой на себя». В каждой фирме, работавшей с русскими, еще с советских, внешторговских времен имелся взяточный фонд, куда уходило до двадцати процентов прибыли.

Справедливости ради нужно добавить, что такими же фондами располагают и русские фирмы, работающие с иностранцами. А когда дело доходит до продажи оружия в арабские страны, сумма взятки превышает половину суммы сделки.

Виталик летел вслед за солнцем, и время для него как бы остановилось. На его часах было полпервого ночи, и он развлекался тем, что каждый час переводил их опять на полпервого.

Подкручивать часы и пялиться на звездное небо в иллюминаторе — занятия не самые интересные. Виталик давно бы заснул, если бы его не мучил волнующий запах миллиона.

В двадцать один год он был вторым человеком в фирме. Это сейчас не редкость. Налаженный бизнес (если он налажен не тобой) не сложнее задачек на четыре действия арифметики. Поэтому любой энергичный человек, если он готов работать сколько нужно, а не сколько положено, может при минимальном везении занять приличное место. Законы и ведомственные инструкции меняются так быстро, что старый опыт теряет ценность. Возрастных ограничений нет. Можно и в двадцать лет крутить сотнями тысяч хозяйских долларов, зарабатывать тысячи две-три в месяц и считать, что ухватил Бога за бороду.

Но скоро счастливчик осознает, что его положение не такое уж завидное.

Стал вторым в фирме — молодец, но первым ты не станешь никогда. Первый — хозяин, который с легкостью бросает в одну сделку суммы, превышающие твой заработок за всю жизнь. Ты обречен оставаться на вторых ролях, и какой ценой?! У тебя не то чтобы совсем не было свободного времени — нет, слава Богу, ты не государственный служащий и можешь даже провести день в постели, обзванивая партнеров по телефону. Но у тебя нет времени, когда ты целиком принадлежал бы себе.

Капитал — это не просто деньги, не радужные бумажки с картинками. Капитал — это вложенные деньги. Он едет по железной дороге в вагонах с зерном и ножками Буша, включает и выключает подачу электричества заводам, лежит на складах в виде чего-нибудь очень дорогого и очень горючего, перелетает с одного банковского счета на другой. Капитал работает круглые сутки, и в любой момент с ним может что-нибудь случиться. Тогда тебя отзовут из отпуска, стащат с женщины, телефонным звонком выволокут из уборной, и мчись в какой-нибудь Сыктывкар, ори, умоляй и рассовывай взятки, ночуй в гостинице с тараканами, звони хозяину, который тоже не спит и треплет себе нервы, но хотя бы знает, из-за чего.

Он треплет нервы из-за собственных денег. А ты — из-за чужих.

Нормальной семьи при такой жизни быть не может хотя бы потому, что больше половины мужчин в бизнесе страдают сексуальными расстройствами на нервной почве. Почувствовав первые симптомы, ты начинаешь подхлестывать себя выпивкой и случайными бабами. Жена все понимает. Придя домой, ты чуешь запах табачного дыма, хотя она не курит.

Ну и так далее. Я уже далеко заехала: Виталику всего двадцать один год, и эти проблемы его пока что не касаются, хотя он их прекрасно видит. Не зря Ивашников считал его перспективным делашом. Виталик понимает: молодые, энергичные и тому подобное — расходный материал бизнеса, девяноста девяти процентам из них никогда не стать хозяином. Он хочет войти в один процент. Впрочем, все молодые, энергичные этого хотят. Но не всем выпадает такой шанс, как Виталику.

Миллион Ивашникова остался, по сути, бесхозным. Трезво оценив свои силы, Виталик прикинул, что сможет откусить от него не меньше четырехсот тысяч долларов.

У Люськи не было твердых планов на ивашниковский миллион. В своем виниловом мини-костюмчике она тряслась на дискотеке, мечтая о мильтоне Игоре. На восемь вечера он ей назначил свидание.

В записной книжке у Люськи была припрятана марка с нанесенным на обратную сторону наркотиком. Больше всего ее волновало два вопроса. Во-первых, Люське не терпелось попробовать новое развлечение, эту самую марку, но было неизвестно, как отреагирует Игорь, когда увидит ее окосевшей. Второй вопрос, пожалуй, более важный: целоваться они уже целовались, причем не просто в губы, а с языком. Так вот, позволять ли Игорю зайти к ней домой на чашечку кофе сегодня? Или целомудренный мент сочтет чашечку кофе на третий день знакомства распущенностью и нужно дать ему поухаживать за собой хотя бы неделю? Разумеется, подразумевалось, что чашечка кофе будет подана в постель.

Вспоминая узкий в плечах неновый костюмчик мента, Люська с умилением думала, что купит ему белый смокинг и научит повязывать бабочку. Похожий на Ван Дамма гигант оперативник в белом смокинге — это было нечто за пределами мечтаний девятнадцатилетней Люськи. А зарабатывать на двоих будет пока она. Потом, конечно, Игорь втянется в это увлекательное дело. Просто он по характеру государственный человек, привыкший, что основные вопросы решают за него парламент и правительство. Ничего, Люськиной предприимчивости хватит на двоих.

Теперь все же о том, что касается миллиона. Люська хотела доучиться в институте. Если найдется Николай Ильич — ноу проблем, он платил за ее учебу. Если нет, она собиралась вступить в союз с Лидией, «Лидьвасильной». Были варианты, позволявшие откатить с фирмы «Ивашников» на фирму «Лидия» тысяч триста задним числом, когда «Лидия» еще была дочерней фирмой «Ивашникова». Разумеется, пришлось бы взять в долю главбухшу Николая Ильича. Ее согласие Люська уже получила и выкинула остальное из головы. Теперь пускай решают боссы, у которых есть право подписи под финансовыми документами. А она всего лишь секретарша. В бизнесе это вроде ученой собаки: случается, понимает все, но права голоса не имеет.

Таким образом, ивашниковский миллион был уже поделен. На четыреста тысяч рассчитывал Виталик.

Триста могло достаться на троих Люське, главбухше и Лидии. Больше полутораста Лидия уже получила в виде квартиры и счета фирмы «Лидия». Как гиря висели склады «Бытхима», оцененные более чем в двести тысяч, но приносившие одни убытки, потому что у Ивашникова не было свободных денег на реконструкцию.

Как видите, сумма уже перевалила за миллион. Ошибки здесь нет: на самом деле ивашниковский миллион был не единичкой с шестью круглыми нулями. Бухгалтер мог назвать точную цифру, которая начала бы терять смысл еще до того, как была подсчитана. Миллион же не в чемодане лежал и не в банке. Он был вложен в десятки сделок, которые могли принести прибыль, а могли обернуться убытком из-за воровства, аварии, пустячного опоздания, плохой или хорошей погоды. Скажем, если бы полуснег-полудождь продержался еще недели две-три, то со склада в Москве улетела бы партия утепленных плащей. Но этой ночью ударят морозы. Чтобы плащи не завалялись до весны, придется кинуть их на оптовые рынки по бросовой цене, потеряв и планируемую, и полученную раньше прибыль. По этой сделке фирма выйдет на ноль — сколько потратили, столько и выручили, как будто и не торговали совсем.