– Скорей всего – кивнул Хван.

Я пожал плечами, и мы двинулись дальше, медленно к уже не развилке, а настоящему перекрестку. И тут уже было золото в двух из четырех проходах. Гномы не такие уж и полновластные хозяева здешних глубин – есть и них жесткие ограничения.

Здесь меня ждал памятный сюрприз – над перекрестком прокатилась небольшая полусфера. Этот глаз уцелел и продолжал работать. Жестом заставив всех отступить за едва заметный изгиб стены, я выждал, когда полусфера укатилась в один из проходов и махнул рукой. Перейдя на быстрый шаг, мы пролетели перекресток и нырнули в выбранный мной коридор. Может и глупо. Но если есть хоть малейший шанс пройти по сумраку – я это сделаю.

Пятьдесят быстрых шагов и… замерев на границе света и тьмы, я тихо выругался – мы на пороге здоровенного прямоугольного зала с высоченным потолком. А на потолке большая полусфера наблюдения. Но… хм… полусфера была странно неподвижно. Не встретила нас лазерными лучами, даже не двинулась, не повернулась. Мы смотрим на блестящую стальную поверхность ее купола и вряд ли система нас видит. Отгородилась золотыми сенсорами и погрузилась в спящий режим? Сломана? А хрен его знает. Я шагнул вперед. Надо осмотреться.

В полу несколько параллельных рельсовых линий. В стенах двустворчатые стальные двери. И на каждой двери по трафаретному черному рисунку. Нарисовано очень скупо, можно сказать намечено. Двенадцать дверей. Одиннадцать номеров. И одиннадцать рисунков – я сразу узнал сову, затем увидел русалку, раскинувшую руки и ноги резиновую куклу с точками лица, гордо вскинувшего рога олени. На одной из дверей не было ни номера, ни рисунка, а сама она была победно перечеркнута красным косым крестом. Что ж – я знаю, что тут было раньше. Тут был нарисован гребаный плюшевый мишка. А косой красный крест появился уже позже – и если нигде больше в мире не существует памятной доски или еще чего, то это и есть памятник Однару уничтожившему один из сурверских бункеров.

Но что здесь такое?

Все стало ясно, когда мы увидели аккуратно запаркованную в специальном закутке низкую платформу стоящую на рельсах. На платформе складной сложенный лифт, сомкнутые мощные захваты, удерживающие пустую прозрачную колбу с остатками бело-желтой высохшей жидкости. И с аккуратной красной надписью на прозрачном материале «Сурвер № 71. Бункер-7».

Джоранн приложила к щеке сомкнутые ладони и прикрыла глаза будто спит. Ну да. Я пришел к такому же выводу – мы в месте, где непробудным сном спят будущие сменщики ныне живущих и правящих Зомбилэндом сурверов. Когда кто-то из одиннадцати ныне живущих умрет – одна из этих дверей откроется и ему на смену вывезут колбу с подмороженным новеньким жителем бункера. Получается сурверы заранее распределены между бункерами. Зачем? Какая разница в каком бункере ты будешь жить? Какая разница какой у тебя будет зверь-компаньон? Почему вся так сложно с этой кучей дверей? Нахрена делать двенадцать дверок холодильника? Эта пафосная тележка со складным подъемником и мощными захватом… какой-то анахронизм. Причем какой-то не завершенный и глупый – кто тут это видит? Едет медленно тележка с колбой, а внутри плавает тушка очередного сурвера, трясь ягодицами и промежностью о стекло, выпуская газы из оживающего кишечника, может даже глупо лупая глазами и недоверчиво ощупывая вдруг вставший после многовекового сна отросток… на кой черт эта клоунада? Такое впечатление, что все тут строили в расчете на проведение чего-то торжественного и зрелищного. Но затем резко свернули все работы и оставили как есть.

Все слишком запутанно. Все слишком сложно. Чтобы понять происходящее надо иметь доступ к прошлой истории, доступ к подоплеке всех этих событий.

Полусфера так и не шевельнулась, проигнорировав залетных гоблинов. И мы потопали дальше по единственному выходу, шагая прямо по рельсам и уже точно зная – мы двигаемся прямо к цели. Мы вот-вот окажемся прямо под…

Овальный тускло освещенный зал был очередным перекрестком, чем-то походя на лапу мутанта с четырнадцатью тонкими пальцами – не считая пятнадцатый, по которому пришли мы и который можно было считать запястьем. Над почти каждым коридором по номеру и рисунку. Все знакомо. Как и косой красный крест на одним из «пальцев» – туда уже никогда не въедет колба с просыпающимся сурвером. Еще один коридор – пошире других и без рельсов – ведет четко прямо, но в целом туда же куда и остальные двенадцать. Над входом никаких отметок, свет в коридоре погашен. В стенах по бокам от нас несколько наглухо закрытых и, что примечательно, еще и заваренных по контуру переборок. Переборки можно было даже не трогать – по центру они покрыты белым инеем, а по краям обильно стекающими каплями. Можно представить насколько холодно по ту сторону тонкой стальной перепонки. И можно понять, почему система решила заварить их наглухо.

Ладно.

Впереди – Зомбилэнд. Двенадцать тонких проходов с рельсами – к бункерам. Еще один, тринадцатый, идущий к центру, очень похож на тот, что ведет если не прямиком к больничным корпусам, то куда-то в ту сторону. За заваренными стальными дверьми – холодильники. И, думается мне, там содержатся веселые пациенты специальной лечебницы Тихие Буки.

А куда ведет последний проход? Четырнадцатый, который похож на сломанный мизинец отклоненный резко в сторону? И почему мне кажется, что оттуда тянет и тянет знакомым запахом?

– Рэк со мной – тихо велел я – Остальным занять позицию у входа в центральный коридор. Ждать.

Ускорившись, я нырнул в четырнадцатый коридор и сразу ощутил уклон – мы спускались. Сопящий в затылок орк заинтересованно похрюкивал и принюхивался. Да. Знакомый запах. Знакомые ощущения. Мы будто уже когда-то шагали по такому вот коридору. Уже вроде как ощущали такой же запах. Это сраное ощущение дежавю..

– Эта вонь… Трупы – прошелестел орк и в его голосе слышалось смутное изумление – Трупы…

– Трупы – подтвердил я.

– Вот сука дерьмо нездоровое… командир, неужто опять мать их? А?

– Да быть не может – едва слышно ответил я, перешагивая золотую границу и оказываясь на повороте. Круто сворачивающий коридор начинал резко спускаться, а рядом с нами имелась вентиляционная решетка откуда мощно несло запахом воды, тухлятины, свежего мяса и столь же свежего дерьма.

– Вот сука…

– Да ладно – широко-широко ощерился я, осторожно опуская модернизированный игстрел на один из прутьев решетки – Да ладно…

За стеной и решеткой был зал. Большой прямоугольный зал с пробитой подпотолочной трубой, откуда хлестала водопадом вода. В углу нагромождения костей и черепов, какое-то барахло. В центре нечто вроде решетчатого островка. За ним, прилепленное к стене, гнездилище из багрово-сизой плоти. В дальней от нас стене широкий проход с поднятой входной решеткой и что-то вроде моста, пересекающего глубокую чернеющую в стальном полу пропасть. И медленно опускающий брюхо на решетку оранжевый плукс с бешено пульсирующей мерзкой опухолью. И четырнадцать могучих рыцарей в блистающих доспехах, что стояли цепочкой от входа, через мост и до самого центра зала. А вокруг ворочалась и кружила стая матерых огромных плуксов всех известных мне расцветок. Чешуйчатые твари дергались, кружились, танцевали, топтались по свежим кровавым брызгам. Оранжевый плукс широко разинул пасть, выпуская из чрева чернокожую красотку в шортиках и полумаске. Больше на ней ничего. Красивая полная грудь, задорно смотрящие на мир соски, руки сплошь покрытые татуировкой, золотые и красные нити татуировок сбегают по плечам, тянутся к влажному от слюны плукса животику, уходят под низко сидящие мокрые шортики…