Площадь была пуста. Юрек лежал на брусчатке без малейших признаков жизни. Меддокс на всей скорости мчался за грузовиком и уже почти нагнал его, как вдруг тот остановился на повороте, преградив дорогу, и Меддоксу не оставалось ничего другого, как затормозить. Столкновение было неизбежно, но прошло без серьезных последствий.

Контатти стремительно выскочил из кабины, распахнул дверцу машины и вытащил оглушенного и слегка контуженного Меддокса.

— А ну пошли, и ни слова!

Он упер пистолет в спину парня и заставил того идти.

В соседних зданиях выглянули в окна встревоженные столкновением люди:

— Что случилось? Нужна помощь?

— Нет, ничего! Он пьян! — просто объяснил Контатти.

Когда подошли к грузовику, Контатти заставил Меддокса подняться в кабину на водительское место и сел рядом, взглянув на спавшего водителя.

— Хорошо, что мой друг не проснулся. — И с улыбкой повернулся к Меддоксу. — Ну веди. Права есть?

Меддокс, еще не придя в себя, посмотрел на пистолет Контатти и тронул с места. Грузовик медленно набирал скорость.

Лицо Юрека не было усталым и измученным, как прежде, напротив, выглядело ясным и спокойным. Казалось, он спит. Из гостиницы выбежала Магдалена и бросилась к нему, поспешили и портье с официантом. Магдалена опустилась рядом с мужем и тихо произнесла:

— Юрек… Боже милостивый, Юрек!

Он и в самом деле спал и теперь с трудом открыл глаза.

— Это вы, Магдалена? Что случилось?

Магдалена обмерла. С трудом придя в себя, она медленно поднялась, и ее тревога тут же сменилась гневом.

— Вы опять пьяны?

— Да, Магдалена, — ответил Юрек, безмятежно глядя на жену. Он сделал невероятное усилие и сумел подняться. Отряхнул одежду и направился в гостиницу, приветливо помахав мужчинам.

Разгневанная, но успокоившаяся, Магдалена прошла за ним в вестибюль.

Грузовик поднимался в гору. Солнце стояло высоко, воздух был прохладным. Пыльная дорога все время петляла, нередко проходя у самого края глубокой пропасти.

Меддокс более или менее пришел в себя и вел машину, поглядывая время от времени на Контатти, дремавшего с пистолетом в руках.

— Могу ли я… — смиренно поинтересовался Меддокс спустя какое-то время, — могу ли я поразмышлять вслух?

Контатти слегка встряхнулся и открыл глаза.

— Давай. По крайней мере, не усну.

— Я во всем ошибся. Рудинский тут ни при чем. Но почему ты убил его?

— Убил… Какое страшное слово… Я не убивал его.

— Как? — удивился Меддокс, не веря своим ушам.

— Это небольшой трюк, старый как мир. Иногда показывают в кино. Плохо, что не бываешь в кино, дорогой мой. — Он помолчал и ангельским тоном пояснил: — Я только выстрелил в воздух… Рудинский мой друг, и мы мгновенно поняли, что надо делать. Он оказался в беде, увидел меня с пистолетом и притворился мертвым. Просто, тебе не кажется?

— Но… — пробормотал Меддокс, бледнея от ужаса, — не проще ли было выстрелить в меня?

— Чтобы оставить труп, бросить убитого сотрудника ЦРУ на площади городка, где останавливался Рудинский? — Контатти с упреком посмотрел на него. — Это было бы большой глупостью, разве не так?

Меддокс невольно кивнул в знак согласия.

— И чему только вас учат в вашем Управлении? — посмеялся Контатти. — Разве тебе не объясняли, что, когда преследуешь машину, нужно помнить об «эффекте стены»? Тогда ты мог бы избежать столкновения с моим грузовиком. Мы со стариком большие специалисты в этом деле. — Он усмехнулся. — Но и это тоже можно увидеть в кино.

Грузовик вышел на крутой, почти под прямым углом, поворот и проехал по самому краю дороги. Острые скалы обрыва уходили далеко вниз.

— Остановись. Приехали.

Меддокс с ужасом посмотрел на него и покрылся холодным потом.

— Не бойся. Ну тормози!

Грузовик остановился, подняв тучу пыли.

Контатти улыбнулся Меддоксу:

— Можешь гордиться собой. Ты молод, только начинаешь карьеру, но все же сумел понять то, что твои шефы… теперь уже никогда не узнают. — Он открыл дверь и выпрыгнул из кабины, держа Меддокса под прицелом. Тот тоже выбрался на дорогу. Контатти стал разминать ноги.

— Видишь ли, ты не представляешь для нас никакой опасности, потому что не знаешь, кто мы такие, откуда взялись…

— Но я знаю, какова истинная роль Рудинского. Это поляк, а поляки ужасные националисты.

— Верно. Но ты не подумал, что нам, возможно, нужно было заставить вас поверить, будто мы поляки? Ты симпатичный малый. Хотел бы работать на нас?

Меддокс растерялся. Но в глазах зажглась искра надежды.

— Я не знаю, кто вы такие.

— Какое это имеет значение? Люди.

— Это… интересное предложение.

— Разве кто-нибудь отказался бы от такого, лишь бы спасти свою шкуру.

Меддокс едва заметно кивнул. Контатти покачал головой:

— К сожалению, у меня есть только один способ убедиться, что ты не станешь вести двойную игру.

— Какой?

— Вот такой, — сказал Контатти и спустил курок.

Сраженный насмерть, Меддокс упал лицом вниз. Контатти наклонился, достал его документы, потом подтолкнул тело к краю обрыва и сбросил.

Труп полетел в пропасть, подскочил несколько раз на скалистых выступах и распластался на глубине ста метров.

Контатти посмотрел вниз, лицо его было печально.

— Прощай, коллега. — И провел рукой по щеке — он не брился уже два дня. У него был совершенно непрезентабельный вид.

К вечеру машина Юрека пересекла границу на перевале Бреннер. Казалось, это едут какие-то северные туристы, замечательная семья: Юрек, Магдалена, Ева, Станислав, маленькая Соня.

Пока таможенник проверял багаж, сотрудник полиции наклонился к водительскому месту, попросил у Юрека документы о выдворении и возвратил паспорта.

— Пожелания доброго пути вам шлет капитан Коссини, — сказал он и отдал честь.

Юрек жестом выразил благодарность. Таможенник посторонился, и машина тронулась с места в сторону австрийской границы.

В Вене, у пандуса старинного дворца в стиле барокко, слуги, следуя указаниям Магдалены, выгружали багаж из машины Юрека. Ева и Соня с любопытством осматривались, разглядывая красивую ограду, соседние здания и улицу с оживленным движением.

Юрек разговаривал с хозяином дома, старым князем Комаровским, встретившим его у входа в особняк с подобающим гостеприимством.