— Спрос на колдовизоры беспрецедентный, продажи растут ежечасно, — объявил Шеридан Немоч. — Начиная с завтрашнего дня «Чудесная правда» вместо кроссворда будет печатать программу передач. Спешите подписаться! Это все новости на сегодня. А теперь шикарная Бренда расскажет вам о погоде. Бренда, тебе слово.

Картинка изменилась. Перед скверно нарисованной картой Непутевого леса стояла скучающего вида девица-зомби: ярко-розовый костюм, зеленые волосы, крупные латунные серьги в ушах. Она жевала розовую жвачку, в руке у нее была стопка вырезанных из картона облаков.

— А, чё, я уже? Угу, — сказала шикарная Бренда. Она вытащила изо рта жвачку и прилепила облако, что побольше, на середину карты, тем самым закрыв карту практически целиком. — Короче, дождь будет. Или, мож, не будет. Мне лично по фигу.

Она исчезла, и экран снова заполнил собой Шеридан Немоч.

— Спасибо, Бренда. Ну что же, я с вами прощаюсь. Далее в программе — комедия для всей семьи «Дома у гнома». Маленького гномика родители забывают дома, и он оказывается в руках двух хулиганистых девчонок-скаутов…

— Что, опять про гномов? — заныла Пачкуля. Сколько ж можно. Совсем уже загномили.

Когда дело касается гномов, порог скуки у нее ужасно низкий.

Ночь манила через открытое окно. Драка, увы, уже закончилась. Разбредясь по двору, метлы мели себе сухие ветки и состриженную траву. Помёлка ломилась в калитку — ей страсть как хотелось еще полетать. У бочки для дождевой воды приглаживала растрепанную гриву Бука. Зеленой ленты нигде не было видно. Кто победил, кто проиграл — загадка.

В гостиной все сидели тихо. На экране под веселую музыку семья гномов паковала чемоданы и бросала удочки в повозку, по-видимому, собираясь на рыбалку. Диалог был такой:

ОТЕЦ: Давайте поедем на рыбалку.

МАТЬ: Давайте. Отличная идея.

ГНОМ-МАЛЬЧИК: Я возьму удочку.

ГНОМ-ДЕВОЧКА: Наловим рыбы.

ВСЕ: Вот будет здорово.

Пачкуля нарочито громко зевнула. На ее счету было немало театральных постановок, и плохой сценарий от хорошего она отличала с полуслова.

— Только мне кажется, что актеры как деревянные? — поинтересовалась она. — Вы посмотрите на них. Да у воротных столбов больше экспрессии!

Тишина. Все остальные, совершенно очевидно, находили зрелище захватывающим.

— Ау? Меня кто-нибудь слушает?

Ответ, судя по всему, был — нет.

— Никому не скучно? Мне лично — еще как. Просто до чертиков. Никто не видел, как метлы во дворе дрались?

По-прежнему тишина.

— Может, выключим эту бандуру и болотной водицы попьем? Я вам расскажу, какое я новое заклинание придумала. Совсем простое. Берешь ведро угля и патоку, перемешиваешь вручную. Потом добавляешь…

— Тссс! — раздался дружный яростный шепот. На экране семейство гномов запирало дверь — завораживающее действо.

ОТЕЦ: У меня есть ключ. Я запру дверь.

МАТЬ: Да. А потом мы поедем на каникулы.

ГНОМ-ДЕВОЧКА: Будет весело.

ГНОМ-МАЛЬЧИК: Да. Поехали.

Бросив попытки оторвать подруг от колдовизора, Пачкуля вылезла в открытое окно. Помёлка тут же примчалась к хозяйке. Пачкуля оседлала метлу, и они слетали до Кудыкиной горы и обратно. Хорошая вышла прогулка, основательная.

Когда они вернулись домой, Хьюго все так и читал.

— Прифет. Хорошо погулять? Фто делать? — спросил он.

— Смотрела колдовизор, — сказала Пачкуля.

— Это фто?

— Ты не слыхал о колдовидении? Я думала, уже все знают. Такой волшебный ящик, включаешь его и смотришь всякую ерунду.

— Какую ерунту?

И Пачкуля рассказала ему все в подробностях.

— …и с гномами они там перебарщивают, — заключила она. — Для ведьм — ничего интересного. Очередная преходящая дребедень. Уверена, скоро все забудут об этом колдовидении.

Пачкулины прогнозы не оправдались. Если бы вы поднялись на Кудыкину гору и посмотрели в сторону Непутевого леса, то увидели бы холодное голубоватое сияние в пустом, без единой метлы небе.

Никто больше не гулял по ночам. Никто не ходил собирать травы или по магазинам. Скелеты перестали устраивать пикники. Тролли забросили камнебол. В лесу остались лишь кролики да лисы. Что до ведьм — они подсели всерьез. Встреться вам спешащая ведьма, можно было биться об заклад, что она, захватив еды на вынос, торопится домой, чтобы плюхнуться на диван и уставиться в экран колдовизора. Ведьмы перестали готовить. Перестали варить зелья, заниматься домашней работой и даже болтать друг с дружкой по хрустальному шару.

Пачкуля зашла к Шельме, чтобы обсудить эту возмутительную ситуацию. Они сидели на кухне. Точнее, Пачкуля сидела, а Шельма враскоряку стояла в дверях, пытаясь загородить собой большой деревянный ящик, который доставили утром и который она еще не успела распаковать. Дадли сидел на комоде, свирепо зыркал на гостью, барабанил когтями по дереву и бормотал проклятия.

— Жуждом какой-то, — сказала Пачкуля. Рот у нее был набит кексом с плесенью (Шельмино фирменное блюдо). — Все окопались по хибарам. Я пешком шла — так лес практически пустой. Все спят, потому что полночи таращились в свои дурацкие колдовизоры. Кекс просто объеденье.

— Ммм, — промычала Шельма и добавила: — Не понимаю, чего ты так кипятишься. Чем тебе не нравится колдовидение?

— Всем! Показывают одну дрянь, и народ из-за него совсем обленился. Если так дальше пойдет, оно поработит мир. Даже в «Чудесной правде» сплошь колдовидение. Сама посмотри. — Она ткнула в газету, разложенную на кухонном столе. — Огромная статья про этого диктора с елейным голосом на всю первую полосу.

— Шеридан Немоч, — мечтательно произнесла Шельма.

— Он самый. Какого цвета его дурацкий лимузин, как зовут его пса, куда он ездит в отпуск, где покупает свои тупые галстуки. Можно подумать, это кого-то волнует.

— И как же зовут его пса? — как бы невзначай поинтересовалась Шельма.

— Рёбрышко. Тебе-то что?

— Не знаю. Интересно.

— Вот и нет. В Шеридане Немоче нет ничего даже отдаленно интересного. Он же просто какой-то скелет.

— Но голос у него потрясающий, признай. Бархатистый…

— Ну да, примерно как мой зад!

Шельма, похоже, была шокирована.

— Ты только посмотри на это! — воскликнула Пачкуля. Она не на шутку завелась. — Тут фотография этой девицы, которая про погоду рассказывает, как бишь ее, Бренды. Она раньше была администраторшей в Клубе волшебников. Не думала, что можно пасть еще ниже.