Выходить из номера запрещалось. Было три альтернативы: либо лежи себе в кровати, либо меряй шагами комнату – четыре шага в длину и пять в ширину, либо стой у наглухо заколоченного фанерой балкона, рассматривая мир сквозь грязное до черноты стекло. Мир казался очень унылым и однообразным. Прикрытая высотными строениями фешенебельных отелей и забранная в мраморные оковы набережная выглядела выжатой половой тряпкой – такая же однообразно серая и бесформенная. Даже в самый солнечный день сквозь запыленное окно Стамбул отсюда мог показаться захудалым провинциальным городишком, несмотря на россыпи рекламных щитов и хитроумно закрученные сети проспектов.

Прошла неделя, прежде чем полковник вошел в маленькую душную комнату Антона и сообщил, что вечером «начинается веселуха». Он расположился в глубоком потрепанном кресле с продавленным сиденьем и занялся какими-то подсчетами на портативном нетбуке. Ученый исподлобья посматривал на него, не скрывая недовольства.

– Я собирался спать, полковник, – заметил Аркудов спустя какое-то время. – А вы мне мешаете.

– Команды расслабиться и дрыхнуть не было, – поднял голову Павел Геннадиевич. – Ты забыл, что нас ожидает серьезная ночка?

Антон принялся взбивать подушку, делая вид, что собирается ко сну. Однако остался сидеть, хмуро глядя на нежеланного гостя. Полковник хмыкнул:

– Странный ты все-таки человек, малыш. Вроде умный взрослый парень, да еще ген-модифицированный, а повадки как у ясельного сопляка.

На подлокотнике кресла полковника сидела девочка в фиалковом платье; мертвый ребенок из Горинчево. Она стучала Павла Геннадиевича по башке громадным надувным молотком и корчила рожицы. Антон не стерпел и рассмеялся.

– Вижу, – заключил силовик, поворачиваясь и глядя на пустое место, куда таращился ученый, – ген-модификация отбирает у семейства Аркудовых последние крохи разума. Ты становишься таким же наивным идиотом, как и твой отец.

Девочка исчезла, взорвавшись мыльными пузырями. Ярость и ненависть блеснули перед глазами ослепительной молнией. Антон тряхнул головой и показал полковнику неприличный жест:

– А это видели?

Полковник криво улыбнулся и обратил взгляд на яркий экран нетбука.

– Эх, – сказал он вполголоса, щелкая кнопками клавиатуры. – Если бы мы раньше проводили такие операции, как эта, то за столетия полтора-два большая часть населения Земли уже освободилась бы от Системы Правителей.

– И что же вам мешало? – полюбопытствовал Аркудов, придя в себя и смахивая холодный пот со лба.

С каждым днем сопротивляться видениям становилось все труднее. Антон чувствовал, как ежечасно его энергетические способности растут: зрение позволяло метров на двести видеть сквозь стены, цветные силуэты людей стали дополняться новыми оттенками и линиями, а в руках и ногах насобиралось силы на добрый грузовой тягач. Но вместе с тем значительно ухудшилась память – как в детстве, когда из мальчика-гения Антон превратился в обычного подростка. Кроме того, ученый не мог надолго сосредоточиться на одной мысли. Даруя, ген-модификация одновременно отбирала. И было неизвестно, больше приобретает Аркудов или теряет.

Полковник выпятил подбородок и прижал нижними зубами усы.

– Правители во все времена были намного сильнее Отцов, – сказал он неохотно. – Раньше любое аномальное излучение т-энергии или радиации мгновенно регистрировалось, а его источники уничтожались. Поэтому у нас осталось всего шесть Звеньев, да и то едва рабочих.

– А что теперь мешает им заниматься поисками?

– Наверняка Прибытие, – с уверенностью ответил Павел Геннадиевич. – Из-за приближения Нибиру их Система буквально бурлит энергией – хоть утопись в ней. Почти все уходит на Ретранслятор, а оттуда – к Разрушителю. Из-за этого вся планета дрожит от сейсмической активности и других хреноклизмов. Попробуй отследить, что где происходит. А на радиацию Правители вообще перестали обращать внимание после Чернобыля, Нью-Йорка и Фукусимы.

– Ваша работа?

– Чернобыль и америкосы – да, мы постарались. Отцам принадлежат сотни организаций типа «Зеленый дом» и «Красная рука»; остальные конторы вроде Аль-Каиды работают на Правителей. А вот к японцам отношения не имеем. Там все спонтанно произошло, хотя, признаюсь, помогло нам изрядно. Хорошо, что об этом не пронюхали – они не имеют понятия, что радиация благоприятно влияет на наши артефакты. Думают, что мы используем ее лишь для уменьшения количества людей и генетических мутаций. Скоро они поймут свою ошибку, но надеюсь, что будет поздно.

– Свои бастионы они наверняка хорошо охраняют, – предположил Аркудов. – Не боитесь, что сунете нас всех в гадючник, а, полковник?

– Не боюсь? – фыркнул силовик. – Конечно боюсь. Очко так и сжимается, а в груди будто раскаленные гвозди втыкают. А все ж мы в любом случае сегодня атакуем – времени все меньше и меньше. Парням моим надо медали вручить, быстро справились, выискав проход к Звену.

– Ну а если помимо обычной охраны туда пошлют подкрепление? Что, если диверсанты рассказали о нашей затее?

– Вот это – хрен им. Пока их т-энергия преодолеет геомагнитное поле, пока растворится в Ретрансляторе и ее там обнаружат, пройдет как минимум сорок суток.

– Сорок дней? – удивился Антон. – Неужели цифра из обрядовых поминок?..

– А еще из Египетской книги мертвых и такой же цидулки из Тибета – нам в КГБ преподавали когда-то. Ты же не думал, что обряды наших предков строятся на выдумках?

– М-да-а…

– М…да, – передразнил ученого полковник. – Вся мифология, космогония и прочая хрень построены на конкретных фактах.

– Это я уже знаю…

Разговор прервал настойчивый стук в дверь. Полковник тотчас напрягся, рука скользнула под полу спортивной куртки.

– Войдите.

В комнату проскользнул самый маленький боец из отряда Отцов – не выше ста шестидесяти сантиметров, очень смуглый шатен.

– Что там, Женя?

– Точки на верхних уровнях установлены. Двенадцать из двенадцати, никто не засыпался. Останется установить самый важный подарок, и можно уезжать.

– А что друзья из радиологической службы? – с заметным напряжением в голосе спросил полковник.

– Двоих пришлось обезвредить, остальные теперь с нами, – разулыбался Женя. – С нашей стороны потерь нет. Зато имеем дополнительных три десятка последователей.

– Молодец, твою мать! – похвалил Павел Геннадиевич. – Командуй подъем и готовность на двадцать три ноль-ноль. Особо следите за тем, чтобы из цистерн друзья не полезли.

Боец кивнул и вдруг сделал то, чего Антон никак не ожидал, – упал на колени и дважды ударился лбом об пол у ног полковника. Резво вскочил и исчез в коридоре.

Силовик широко улыбался, словно так и должно быть.

– Теперь я знаю, что такое «боготворить своего начальника», – прокомментировал удивленный Аркудов. – Что вы с ним сделали?