Бьярни много упрекали за то, что он не поинтересовался открытыми им землями, но он был не первопроходцем, а коммерсантом. Когда Бьярни оставил торговлю, Лейф Эрикссон купил его судно и стал готовить экспедицию в открытые Бьярни земли. Это было вскоре после того, как Гренландия приняла христианство. Лейф отплыл с командой из 35 человек, среди которых был Тюркир-южанин, предположительно германец. Лейф предложил своему отцу на пару возглавить экспедицию, но тот отказался, сказав, что слишком стар. Лейф начал с того, что двинулся путем Бьярни вспять. Двигаясь на северо-запад, он обнаружил голый каменистый берег, покрытый льдом. Твердо намереваясь исправить ошибку предшественника, он пристал к берегу и дал земле имя – Хеллуланд (страна плоских скал). Двигаясь дальше на юг, экспедиция добралась до низменной лесистой суши с песчаными пляжами. Высадившись и осмотрев землю, Лейф назвал это место Маркландом (лесная страна). Затем он пошел дальше на юг и обнаружил землю, где рос дикий виноград и реки кишели лососем. Ее Лейф решил назвать Винландией (страна вина). Экспедиция построила себе дома в местности, позже получившей название Лейфсбудир (хижины Лейфа), и благополучно перезимовала. Морозов не было, и световой день длился много дольше, чем в это время года в Гренландии. Весной команда Лейфа загрузила корабль лесом и отправилась в обратный путь. В море Лейф спас со скал у Гренландского берега 15 норвежских моряков, потерпевших кораблекрушение. За это он получил прозвище Лейф Везучий, хотя повезло на самом деле тем пятнадцати. А может, и не повезло: большинство из них, как и Эрика Рыжего, той зимой унесло моровое поветрие.

Точно идентифицировать открытые Лейфом земли вряд ли удастся. Данное у него описание Хеллуланда хорошо подходит под Баффинову землю в канадской Арктике, а Маркланд – почти несомненно Лабрадор. Значительно труднее идентифицировать Винландию. Южная граница распространения атлантического лосося – Гудзон, а северная граница ареала дикого винограда – река Св. Лаврентия. Таким образом, Винландия должна находиться в Новой Англии или в приморских провинциях Канады. С другой стороны, зимы в этих краях определенно не обходятся без морозов. Согласно «Саге о гренландцах», Лейф заметил, что в самый короткий день солнце вставало раньше 9 часов утра и не заходило до трех часов дня, но это время не соответствует нашему, ведь у викингов не было современных часов, и по этим сведениям мы не можем установить широту Винландии. При этом несомненно, что Лейф с командой были первыми европейцами, ступившими на Североамериканский континент.

Следующим путь Лейфа повторил его брат Торвальд. Он также зимовал в Лейфсбудире, а с наступлением лета двинулся исследовать побережье в северо-восточном направлении. В шторм его корабль выбросило на мель, и у него сломался киль. Команде пришлось на время ремонта обосноваться на берегу. Старый киль бросили на мысу, который Торвальд решил назвать Кьяларнес («килевой мыс»). Пройдя еще на восток, экспедиция высадилась на берег осмотреть устье некоего фьорда. Возвращаясь на корабль, норманны заметили на берегу три кочки, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении каяками, под каждым из которых пряталось по три человека. Такой была первая встреча европейцев с обитателями Нового Света. И она прошла неладно. Американцы попытались убежать от чужаков, но люди Торвальда схватили и убили восьмерых, очевидно без всякой причины. К несчастью для Торвальда девятый уплыл в каяке и поднял тревогу. Вдалеке на берегу фьорда люди Торвальда разглядели невысокие бугры, которые сочли хижинами. Вскоре по фьорду к норманнам двинулся целый рой каяков. Сильно уступая противнику в числе, норманны укрылись за щитами, и американцы вскоре отступили, но успели смертельно ранить Торвальда стрелой. Он вскоре умер, став первым европейцем, похороненным в Новом Свете. Остальная команда благополучно вернулась в Гренландию.

Этническая принадлежность американцев, которым не повезло встретиться с Торвальдом, неясна: если Винландия действительно располагалась так далеко на юге, как о том говорится в сагах, это могло быть одно из многочисленных алгонкинских племен, обитавших до европейской колонизации между Чесапикским заливом и рекой Св. Лаврентия. В исландских источниках все аборигены Северной Америки и Гренландии именуются одним словом – скрелинги. Происхождение этого названия неясно. По одной версии оно значит «крикуны»: так их звали, потому что для скандинавов их язык был абсолютно непостижим. Но, видимо, более вероятно происхождение от древнескандинавского слова skrá, то есть «шкура»: аборигенов называли по их кожаной одежде, столь непохожей на тканую шерстяную, какую носили скандинавы.

Через несколько лет некто Торфинн Карлсефни отплыл из Гренландии с намерением основать в Лейфсбудире настоящее поселение. Он взял с собой жену по имени Гудрид, 60 мужчин и 5 женщин и много разного скота. Экспедиция провела в Винландии спокойную зиму, Гудрид тем временем родила сына Снорри – первого европейца, появившегося на свет в Америке. Наступившей весной случилась первая встреча колонистов с аборигенами, которые пришли в Лейфсбудир продавать пушнину. Стальные орудия и оружие гренландцев, должно быть, притягивали индейцев, которые жили еще в каменном веке (использовались лишь небольшие изделия из самородной меди и метеоритного железа), но Карлсефни запретил своим людям продавать снаряжение скрелингам. Во время следующего торга в том же году один скрелинг пытался похитить у гренландцев что-то из оружия и был убит. Его спутники убежали, но вскоре вернулись отомстить. Ожидавший этого Торфинн устроил засаду и легко отбил нападение. Тем не менее весной Карлсефни покинул поселение в Винландии и вернулся в Гренландию. Позже он купил себе землю в Исландии.

«Сага об Эрике Рыжем» сообщает, что на обратном пути этой экспедиции корабль, принадлежавший Бьярни Гримольфссону, снесло далеко с курса, в ирландские воды. Корпус судна, проеденный древоточцами, прохудился. Спасательная лодка вмещала лишь половину команды. Бьярни решил, что определить, кому сесть в лодку, а кому остаться на тонущем судне, должен жребий. Самому Бьярни повезло, но когда он собирался спуститься в лодку, один молодой исландец спросил:

С этими словами Бьярни взобрался обратно на тонущее судно, а исландец занял его место. Уплывшие в лодке благополучно достигли берегов Ирландии. О Бьярни и прочих оставшихся на судне больше никто никогда не слышал: очевидно, никто из них не спасся. Бьярни имел полное право отказать исландцу и не уступать ему место в лодке, но тогда он неизбежно показал бы, что боится умереть. Исландец, вероятно, намеренно, поставил его перед трудным выбором. Бьярни мог спасти свою жизнь или свою честь, но не то и другое сразу. Для гордого человека, каким был Бьярни, решение оказалось нетрудным. Уступив другому место в лодке, он спас свою честь, обеспечил себе посмертную славу и память в будущих поколениях. Имени трусливого исландца не знает никто, он стал нидингом и до конца своих дней жил изгоем.