Несмотря на все эти обстоятельства, ясно указывающие возможность предварительного соглашения между Дамодаром и Блаватской, Олкотт говорит: «Все было против какого бы то ни было предварительного уговора!». Отсюда видно, как мало можно доверять всем его показаниям, и остается только удивляться, зачем это Годжсон, добросовестно и ясно доказывая полную недобросовестность Олкотта, не может посадить его на законно принадлежащее ему место, то есть в компанию людей, помогавших Блаватской производить ее удивительные феномены.

Нужно упомянуть еще тот факт, что, когда «полковник» Олкотт ссылался на свидетельство м-ра Куломба, ему еще не было известно, что Куломб обвиняется в делании потайных дверей и других приготовлений для плутовских проделок. Позднее, когда «полковник» Олкотт получил корректурные листы своего показания, ему уже должен был быть известен факт исключения Куломба из теософического общества. Сам Куломб заявил, что по просьбе г-жи Блаватской он дал «полковнику» ложное показание.

Второй случай «астральных» путешествий м-ра Дамодара «полковник» Олкотт описывает следующим образом:

«Ночью 17 ноября 1883 года – следовательно, семь дней спустя после первого случая – я ехал из Мейрута в Лагор. В вагоне со мной были двое – м-р Дамодар и другой индус по имени Нарен Свами Нэду, спавшие в различных местах вагона. Я сам читал книгу при свете лампы. Время от времени Дамодар ворочался, показывая этим, что не спит, подобно другому. Затем Дамодар подошел ко мне и спросил, который час. Я сказал, что осталось несколько минут до шести. Он сказал: “Я сейчас был в главной квартире, – подразумевая свой двойник, – с г-жою Блаватской случилась неприятность”. Я спросил, было ли это что-нибудь серьезное. Он отвечал, что не может сказать, но он полагает, что у нее нога запуталась в ковер и она тяжело упала на правое колено… Тогда я вырвал из какой-то книги клочок бумаги и записал все это, затем подписал я сам и другой индус».

«…Для меня уже не имеет значения ничто, кроме моего долга перед Учителями и Делом Теософии. Им принадлежит вся моя кровь до последней капли, им будет отдано последнее биение моего сердца…» (Е. П. Блаватская)

В записке значится следующее:

«В поезде на станции Нагуль S. Р. и D. железной дороги в 5 ч. 55 м. 17/11/83 Д. К. М. сказал, что был сейчас (в Sukshma Sarira) в главной квартире. Е. П. Б. запуталась в ковре и ушибла правое колено. Взяла портрет К. Н. из священного шкапа. Слышал, что она упоминала имена генерала и м-с Морган. Думает, что они там. Не видел никого, кроме Е. П. Б., но чувствовал многих других».

«Следующая станция была Сахаранпур, где была получасовая остановка для ужина. Я прямо пошел на телеграф и послал г-же Блаватской телеграмму, сколько мне помнится, в следующих выражениях: “Что случилось в главной квартире около 6 часов? Ответ в Лагор”».

В ответ г-жа Блаватская телеграфировала:

«Чуть не сломала правую ногу, упав с епископского кресла, сбив с места Куломба, напугав обоих Морган. Дамодар напугал нас».

«Полковник» Олкотт добавляет:

«Присутствие в главной квартире генерала и мистрис Морган подтверждается этой телеграммой, а ранее этого мы, путешественники, не знали об их возвращении из Нильгири (Nilgiris)».

К этому замечанию, увидав показание «полковника» комиссии в корректуре, г-жа Блаватская прибавила следующее:

«Они только что приехали из Nilgherry-Hills. Е. П. Блаватская».

«В этом случае свидетельство генерала и мистрис Морган является важным доказательством против какого-либо уговора г-жи Блаватской с м-ром Дамодаром, так как оно доказывает: 1) что их присутствие в главной квартире не могло быть известно м-ру Дамодару и 2) что случай с г-жой Блаватской был действительно и случился в названный час. Однако я узнал впоследствии от генерала Моргана и его супруги, что они были в главной квартире уже неделю; что их специально пригласило туда письмо махатмы и что они не были личными свидетелями случившегося».

Вот заключение м-ра Годжсона: «Ввиду того что мы с другой стороны знаем о г-же Блаватской, я нахожу, что всякое чудо, в котором она принимала участие, кажется поддельным; недобросовестность м-ра Дамодара видна из его показаний о священном шкапе; все эти чудесные сообщения никем не подтверждаются, кроме Дамодара и г-жи Блаватской; обстоятельства способствуют предварительному между ними уговору, и заключение, что все эти “астральные” путешествия – одна сказка, кажется мне неопровержимым, а из этого заключения вытекает, что нельзя придавать значения никакому другому показанию о мнимых чудесах, в которых принимал участие м-р Дамодар». Полное значение этого заключения будет видно дальше, когда я дойду до отчета о письмах махатмы, полученных в отсутствие г-жи Блаватской.

Вот еще доказательство недостоверности показания «полковника» Олкотта:

В ответ на вопрос м-ра Майерса по поводу «астральной» формы махатмы, явившегося Олкотту в Нью-Йорке, он показал:

«Я никогда не видал живого индуса ранее моего прибытия в Лондон, по дороге в Индию. До тех пор я не состоял в переписке ни с одним из них и не знал ни одного живого индуса, который мог бы навестить меня в Америке».

«Полковник» Олкотт прибыл в Лондон по дороге в Индию в 1879 году, теософическое общество было основано в 1875 году, и задолго до этого «полковник» Олкотт путешествовал с индусами из Нью-Йорка в Ливерпуль. Он познакомился с ними и получил их портреты, из которых один, как он сам пишет в одном виденном мною письме, висел у него на стене в 1877 году. В течение 1877 и 1878 годов он написал много писем одному из этих индусов, м-ру М. Т., теософу, умершему несколько лет тому назад, с которым был в большой дружбе в Бомбее.

Итак, оказывается, что «полковник» Олкотт был в близких отношениях с индусом, с которым познакомился во время переезда из Америки в Англию, гораздо ранее того, как посетил Лондон по дороге в Индию, и даже гораздо ранее появления «астральной фигуры», о которой идет речь. Сверх того, теософическое общество в Бомбее было основано М. Т. еще ранее перевода главной квартиры из Америки в Индию.

Когда «полковнику» Олкотту было указано несогласие его показания с фактами, то он согласился, что знал М. Т. и других индусов много раньше, объяснив свое ложное показание тем, что в то время он был так поглощен появлением «астральной формы» махатмы, что временно позабыл о своем знакомстве с М. Т. (!!).

При этом не следует забывать, что Олкотт мог исправить свой рассказ в корректуре, когда должна была бы уж пройти странная забывчивость, нашедшая на него при вопросах м-ра Майерса.

«Вследствие этого, – замечает м-р Годжсон, – я не могу придавать показаниям “полковника” Олкотта никакой научной ценности».

Такою же неточностью относительно явлений махатм страдают показания другого джентльмена, м-ра Могини М. Чаттерджи; но надо заметить, что он всегда говорит, будто никогда не обращал большого внимания на феномены.