Как он и предполагал, на озере никого не оказалось. Уэйд соскользнул на землю, подошел к Мэри Джо и протянул левую руку, чтобы помочь ей спуститься. Он задержал ее пальцы чуть дольше, чем было нужно, не желая расставаться с теплотой прикосновения, близостью их тел.

Наконец он отошел от нее и стал наблюдать, как она подходит к окруженному высокими соснами озеру, берег которого был устлан ковром из иголок, размягченных временем. С одной стороны над озером нависала высокая скала, по острым камням которой в озерцо скатывался маленький, но бойкий ручеек. Над их головами кругами парил орел, не переставая кричать, и Уэйд решил, что птица свила гнездо на скале.

— Как красиво, — произнесла Мэри Джо.

Он вспомнил, еще несколько недель назад она говорила, что не умеет плавать, и потому не решался сейчас отпустить ее в воду одну. Хорошо бы научить ее плавать, ее и Джеффа, но времени для этого не оставалось. Если бы он нашел время, то был бы безвозвратно потерян. Каждая минута, проведенная рядом с ними, затягивала его глубже в омут, крепче оплетала путами, соединившими их.

— Здесь может быть опасно, — предупредил он. — Держись поближе к берегу, потому что чуть дальше сразу становится глубоко.

— Но ты ведь будешь рядом?

Снова это проклятое доверие. Хороший получится из него спасатель — однорукий. Но Уэйд кивнул.

Она развязала сверток и вынула кусок мыла. Подошла к краю озера, опустилась на землю и начала раздеваться. Ему нравилось, как она это делает. Без напускной скромности, не бросая искоса взгляды в его сторону. Но его восхитили не только ее движения. Он еще ни разу не видел ее полностью раздетой, только частично. Она оказалась еще более желанной, чем он себе представлял.

Он знал, что она всю жизнь занимается тяжелым трудом. Видел, как она работает на ранчо, да и накормить целый поселок голодных рейнджеров — занятие не из легких. Но все равно тело у нее было упругим и стройным, хотя достаточно округлым, поэтому она всегда казалась такой мягкой.

Ему захотелось сбросить брюки, но он уже и так натворил достаточно бед. Если он сейчас это сделает, то они опять займутся любовью и он снова рискует зачать ребенка. Внебрачное дитя преступника и убийцы. Эта мысль несколько охладила растущий пыл, и он решил подождать с купанием, пока она не окажется на берегу. Но он будет поблизости, готовый помочь, если понадобится. Если нельзя дотронуться, то можно хотя бы смотреть.

Уэйд осторожно снял руку с перевязи, чтобы сбросить рубашку, потом скрестил нога по-индейски, усевшись на краю озера, и снова надел перевязь. Мэри Джо соскользнула в воду, поморщилась от холода, потом сделала шаг и нашла горячий источник. В ее глазах затанцевали озорные огоньки. Она вздохнула от удовольствия и протянула ему руку.

Как ему захотелось взять эту руку, скинуть брюки и присоединиться к Мэри Джо, всем телом ощутив тепло ее кожи. Он чуть ли не услышал, как забурлила вода, вскипев от пламени, вспыхнувшего между ними. Он хотел снова иметь здоровую руку, он хотел, чтобы у него не было прошлого, он хотел снова стать молодым человеком, у которого нет темных прилипчивых теней. Его до боли тянуло в воду, где они затеяли бы игру, как дети, а потом любили бы друг друга медленно и чувственно, после чего разлеглись бы лениво на солнышке, чтобы обсохнуть.

Он мечтал обо всем этом. Желание боролось с остатками чести и порядочности, которые у него были. Подавив стон, он покачал головой, стараясь выдавить из себя отказ, на что ушло несколько секунд.

— Кому-то нужно охранять, — сказал он, зная, что это ложь.

Не было никакой опасности. Разве только он сам был опасен. Уэйд с завистью посмотрел на ледяной поток, падавший со скалы. Никогда еще он не нуждался в нем больше, чем сейчас.

На ее лице мелькнула разочарование, но потом глаза снова осветились радостью. С самых первых дней его завораживал этот намек на улыбку, легкое подрагивание губ, сдерживавших веселье. Даже занимаясь серьезным делом, как было, когда Мэри Джо выхаживала его, она не могла скрыть присущего ей веселья. Подавленное горем, оно все равно жило в ней, и это более чем что-либо другое, околдовывало его, вселяло в него надежду, будило в нем жизнь и делало Мэри Джо такой неотразимой. Он хотел взять у нее частицу веселья, схватить то, что давным-давно ушло из его собственного существования. Сейчас эта улыбка говорила о том, что женщина не сдалась.

Мэри Джо подошла к берегу и взяла мыло. Откинула голову назад, полностью погрузив волосы в воду, и начала энергично их мыть. Он следил за каждым ее движением, любуясь тем, как длинные волосы колышутся на воде. Намокнув, они потемнели и стали напоминать цвет опавшей листвы…

Он с трудом отвел взгляд и уставился на деревья по другую сторону поляны, но не мог удержаться, чтобы время от времени не бросать на нее короткие взгляды. Чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, уверял он себя. Каждый всплеск был проверкой его силы воли. Каждый взгляд, каждое движение подрывали его стойкость.

Наконец она выкупалась и протянула ему руку, чтобы он помог ей выйти из воды. Она выбралась на берег рядом с ним, ловкая и прелестная. Капли воды на ее коже засверкали бриллиантами в солнечных лучах. Она не отпустила его руку, а продолжала удерживать, переплетя их пальцы.

— Это было чудесно, — сказала Мэри Джо, чуть задохнувшись от восторга. — Теперь твоя очередь. Я посторожу.

Ее глаза сверкали озорством, и он понял, что она догадалась о его терзаниях и готова искушать судьбу. Он передал Мэри Джо ее одежду.

— Часовые должны быть одеты, — сказал он, и сам понял, как нелепо это прозвучало.

Высокопарность подобного заявления заставила ее улыбнуться.

— Так записано в уставе?

— Разумеется, — криво усмехнулся он. — Я сам читал.

— Не ты ли его написал? — подозрительно осведомилась она.

Он не ответил, просто многозначительно посмотрел на ее одежду. Она неохотно взяла вещи и натянула на себя сорочку.

— Так хорошо погреться на солнышке, — запротестовала Мэри Джо.

Она была права. День стоял изумительный, снежные вершины сверкали в солнечных лучах, воспламенявших ее каштановые локоны. Он отвернулся, прикидывая, стоит ли избавляться от брюк. В мокрой одежде ему будет неудобно но он знал, что ему придется гораздо хуже, если он разденется. Стоило ему взглянуть на нее, как в его чреслах начинал бушевать огонь. Адское пламя.

Он соскользнул в озеро, в холодную воду, радуясь ее отрезвляющему действию. Вскоре он перешел в теплое место начал плавать при помощи здоровой руки и ног. Спустя несколько минут он оказался у берега, взял мыло и начал себя тереть. Он не стал слишком мешкать. Это было чересчур опасно. Увидев блеск ее глаз, он понял, что еще совсем немного — и она вновь окажется в воде. Он выскочил на берег и растянулся па сосновых иголках, чтобы обсохнуть на солнце.

Несколько минут он смотрел, как она расчесывает волосы, а затем заплетает их в длинную косу. Было в этом жесте что-то такое сокровенное, нежное, что ему захотелось протянуть руку и дотронуться до нее. Но он поборол в себе это желание и закрыл глаза. Тем не менее ощущение теплой близости осталось. Воздух был напоен томной чувственностью Вода, мыло, а теперь и солнце сделали свое дело — по его жилам растеклось удовлетворение. И все же он ни на секунду не забывал о присутствии Мэри Джо, которая была совсем рядом. Уэйд не знал, от кого идет запах чистоты и мыла — от него или от нее, но смешиваясь со сладостно острым ароматом сосен, он действовал опьяняюще.