– Прекрати! Иначе это будут твои последние слова.

– Я не боюсь, Рэм. Уже не боюсь. Лишь жалею тебя, сломленного неудачника, который лишь силой может заставить женщину быть с ним рядом. Я останусь с тобой, как ты того желал. Но каждый раз, глядя на меня, ты будешь вспоминать о своей слабости и содрогаться от ненависти к самому себе.

– Ты мне не нужна!

– Нужна, – уверенно ответила Анна.

– Нет!

Рэм подскочил к ней и схватил за волосы. Анна вскрикнула от боли, но быстро затихла, боясь напугать находившегося в соседней комнате сына. Поддавшись неуправляемому гневу, Рэм тряс ее за плечи.

– Ты всегда отвергала меня, – шептал он, и Анна с ужасом заметила, как его глаза потемнели от ярости, снова взявшей над ним власть, а также поняла, что своими необдуманно грубыми словами она спровоцировала эту бурю эмоций. – Вероника сказала, что я тебе никогда не был нужен! Сука! Как же она была права! Нужно было убить вас обеих намного раньше, до того, как вы сломали мою душу!

– Ты убил Веронику?!

– Ненавижу вас! – выкрикнул Рэм, не ответив на ее вопрос, но Анна вдруг осознала, что внезапный отъезд сестры вовсе не был счастливой случайностью. – Ненавижу тот день, когда увидел тебя! Почему ты не умерла на том острове? – спросил он, прикрыв лицо руками, потом вдруг схватил Анну за горло и прижал ее к стене.

Ему казалось, будто время изменило ход, вернув его в тот день, когда он видел гаснущие глаза Вероники, умолявшие о глотке воздуха. С ненавистью он сжимал шею Анны, не обращая внимания на ее руки, пытавшие освободить горло из удушавших его тисков. Ноги женщины подогнулись, она качнулась в сторону, стукнулась локтем о комод и принялась судорожно шарить по нему рукой. Рэм понял, что она хочет схватить пистолет, мрачно ухмыльнулся, ослабил хватку и попытался дотянуться до оружия. Анна оттолкнула его, не дав ему такой возможности, и сама потянулась за ним, но Рэм предупредил это движение, рванув женщину на себя. Не удержавшись на ногах, Анна упала Рэму на грудь. Они повалились на пол. Пистолет упал рядом с комодом, и Анна, с невероятной силой сбросив с себя Рэма, поползла к нему. Рэм схватил ее за лодыжку.

– Нет, дорогая, – шептал он. – Я сильнее. Я выиграю!..

Каждый из них боролся за жизнь, один – с яростной ненавистью, другой – с отчаянием. Оба понимали, что следующее мгновение может стать последним, и это удваивало их силы. Гибко вывернувшись, Анна все-таки схватила пистолет, но не смогла им воспользоваться. Палец ее оказался на курке, но дуло пистолета смотрело в стену, кроме того, Рэм одной рукой сжимал ее запястье, а другой с силой душил. В последнем порыве, чувствуя, что сил ее больше ни на что не хватит и в следующую секунду ее тело предательски замрет, а мозг отключится, Анна приподнялась, ловко вывернулась и выстрелила. Рэм вдруг улыбнулся. На губах его показалась кровь, он хрипло задышал и прижался к Анне, дотянувшись окровавленными губами до ее шеи.

Она попыталась высвободиться, но не смогла пошевелиться. Проведя руками по спине Рэма, словно в последний раз обнимая его, Анна напрягла мышцы и с трудом оттолкнула его со своей груди. Она со слезами посмотрела на пистолет, который все еще держала в руке, и отбросила его в сторону. Прислушавшись к тишине в квартире, Анна расплакалась, упав лбом в колени, и даже не услышала шум у входной двери. Подняла голову, когда чьи-то руки быстро подняли ее с пола и поставили прямо перед Робертом Рустамовичем, который с ужасом смотрел на мертвого внука. С такой же ненавистью, которая еще несколько минут назад опаляла изнутри глаза Рэма, Галеев-старший нанес Анне оглушительную пощечину, потом еще одну. Она не могла сопротивляться, потому что двое мужчин крепко держали ее, не давая ей возможности пошевелиться.

– Дрянь! – стонал Роберт Рустамович, нанося Анне удары.

Потом он опустил руку и бросил взгляд на неподвижное лицо Рэма.

– Уведите ее, – сквозь зубы процедил он и в бессильном гневе проследил за тем, как Анну поволокли к входной двери.

Сделав несколько шагов следом, он остановился и снова посмотрел на Рэма, едва сдержавшись, чтобы не закричать от боли. Отвернувшись, он увидел на пороге спальни маленького мальчика, прижимавшего к груди мягкого зайца со смешным галстуком в виде цветочка на шее. Хрупкий и трогательный, он вызвал гамму самых противоречивых чувств в душе разъяренного старика. Зеленые глаза мальчика беспокойно засветились, когда они с Галеевым встретились взглядами. Роберт Рустамович задержал дыхание, настолько он был сражен внешним сходством Александра и Рэма.

– Мама, – заплакал ребенок, посмотрев на Анну, которую уже подводили к двери.

Услышав его тихий зов, Анна с нечеловеческой силой разметала мужчин по сторонам и, подбежав к мальчику, присела перед ним на колени.

– Солнышко мое, ты меня узнал! – Анна, всхлипывая, прижалась к нему и быстро отодвинулась. – Я тебя очень люблю, – сказала она, проведя пальцами по его щеке, дотронулась до тонкого носа и поцеловала в дрожащий подбородок. – Мама всегда любила тебя и будет любить, – глотая слезы, чтобы не напугать ребенка, спокойно произнесла Анна, поднялась, испытующе посмотрела на Роберта Рустамовича и направилась к мужчинам, явно не знавшим, что им следует предпринять.

– Выйдите, – послышался скрипучий голос Галеева.

Мужчины немедленно скрылись за дверью, оставив хозяина наедине с женщиной, от которой он несколько минут назад приказал избавиться.

– Я всегда буду вас ненавидеть, – сказал Роберт Рустамович, подойдя к Анне, опустившей голову, и дотронулся до ее подбородка, приказывая посмотреть ему в глаза. – Никогда не прощу за то, что вы отняли у меня внука. Но я не лишу Александра матери. Уходите, – добавил он и сжал зубы. – Убирайтесь!

Дрожа всем телом, он повернулся к мальчику, тот бросился к маме и прижался к ее бедру. Анна взяла его на руки и, прикусив распухшие, окровавленные от пощечин губы, заглянула в глаза сыну, подумав, что уже не помнит их цвет. Они были зелеными, такими же яркими, как у его отца.

– Постойте, – попросил Галеев и, протянув руку, пригладил черные волосы мальчика.

Саша смущенно смотрел на расстроенного старика, потом улыбнулся и протянул ему зайца.

– На, – сказал он, держа игрушку за ухо.

Роберт Рустамович покачал головой.

– Оставь его себе, малыш, – сказал он, взяв в руку его маленькую ладошку. – А теперь – уходите.

Вернувшись в гостиную, где лежал его внук, Роберт Рустамович с трудом присел рядом и, зажмурившись, втянул ноздрями воздух, чувствуя, как слезы побежали по щекам. Только что он едва не совершил самую страшную ошибку в жизни. Роберт Рустамович много раз ошибался, и каждый раз эти ошибки болью прожигали его сердце. Пожалуй, меньше всего ему удалась роль любимого деда, открывшего перед внуком весь мир. Конечно, он так и поступил, но не дал мальчику самого главного – любви и понимания, полагая, что может сделать Рэма счастливым только с помощью денег. Гибель Рэма была лишь результатом того одиночества, окружавшего этого чувственного мужчину на протяжении всей его жизни. Он не был виновен в том, что превратился в жестокого и непредсказуемого в своей ярости человека, его просто никто не научил быть другим. В этом были виноваты Роберт Рустамович и родители Рэма, а не Анна, которая лишь защищала своего сына. Роберт Рустамович гладил Рэма по спине и тихо плакал. Наконец он поднялся на ноги и на пороге комнаты оглянулся, в последний раз посмотрев в прекрасное лицо своего мальчика, который так хотел быть счастливым, но не знал, как этого добиться.