Гудериан от волнения наклонился вперед, глаза сощурены, на лице презрительная улыбка.

– Вы что, хотите, чтобы мы защищали все побережье в Европе, начиная с Северной Норвегии и кончая Римом? А где взять такое количество войск?

– Об этом нужно было думать в 1938 году, – процедил сквозь зубы Роммель.

В комнате воцарилась тишина. Никто не рискнул комментировать крамольные слова фельдмаршала.

Наконец фон Гейер решил разрядить обстановку.

– Фельдмаршал, где по-вашему начнется вторжение?

Роммель ждал данного вопроса.

– До недавнего времени я считал, что это будет Па-де-Кале. Однако в последний раз на совещании у фюрера я был поражен его доводами в пользу Нормандии. Меня поражают его чутье, интуиция. Поэтому сейчас я твердо убежден, что наши танки нужно разместить в первую очередь на побережье в Нормандии и, наверное, одну дивизию у устья Соммы, естественно, обеспечив ей поддержку с тыла.

Гудериан покачал головой.

– Нет, нет, это слишком рискованно.

– Учтите, я буду отстаивать свою позицию у фюрера.

– Что ж, давайте. Это единственное, что вам остается, потому что я с данной стратегией никогда не соглашусь, если только…

– Если что? – Роммель был явно удивлен.

Гудериан заерзал на стуле, для него было мукой идти на какие-либо уступки этому упрямцу Роммелю.

– Вы, возможно, знаете, что фюрер ждет экстренного сообщения от одного из наших лучших агентов, который работает в Британии.

– Да, помню. По-моему, его кличка Игла.

– Правильно. Так вот, ему поручено оценить мощь первой армейской группировки ВС США под командованием генерала Паттона в Восточной Англии. Если он обнаружит, – а я уверен, так и будет, – что это мощная боеспособная группировка, готовая выступить в любую минуту, я лишь утвержусь в своем мнении. Однако если окажется, что это обман, камуфляж противника, специально, чтобы ввести нас в заблуждение относительно предстоящего вторжения, то я, наверное, признаю правоту вашей оценки и вы получите танки. Ну как, идет?

Подумав, Роммель кивнул головой в знак согласия.

– Хорошо, подождем Иглу.

Совершенно неожиданно для себя Люси поняла, что их дом ужасно мал. Утром, когда она, как обычно, зажигала плиту, варила овсянку, прибиралась в комнатах, одевала сына, стены, казалось, давили, было трудно дышать. У них ведь только четыре комнаты, небольшой коридор, лестница; постоянно натыкаешься друг на друга. Если стоять тихо и прислушиваться, можно различить много звуков: Генри моется в ванной, Дэвид спускается по лестнице, Джо наказывает своего плюшевого мишку в гостиной. Люси хотела бы собраться с мыслями, о многом подумать, чтобы ее никто не тревожил. Необходимо осмыслить все, что произошло прошлой ночью.

Она заранее знала, что ей будет трудно долго обманывать близких. Раньше она этого никогда не делала. Люси попыталась вспомнить хотя бы один серьезный случай, когда ей пришлось прибегнуть к обману, но не смогла. Дело совсем не в том, что она придерживалась высоких моральных принципов, через которые не могла переступить. Нет, просто у нее никогда не было особой нужды врать.

Дэвид и Джо сели за стол на кухне, начали завтракать. Дэвид молчал, зато мальчик тараторил без умолку. Люси не хотелось есть.

– Ты почему не ешь? – между делом спросил ее Дэвид.

– Уже поела. – Вот она, первая ложь. Ничего, получилось.

При шторме Люси особо остро чувствовала тесные стены своего жилища. Дождь такой сильный, что из кухонного окна не видно даже амбара. Становится жутко от тесноты, хочется открыть дверь или окно. Вот и сейчас, небо в тумане серое и сумрачное. Дождевая вода течет потоками меж картофельных грядок, огород превращен в маленькое озеро. Воробьиное гнездо на крыше сорвано ветром, птицы в панике забились под карниз.

Люси услышала шаги Генри на лестнице, почувствовала себя увереннее – уж он-то сможет провести любого.

– Доброе утро! – как можно простодушнее сказал Фабер.

Дэвид, сидевший за столом в кресле, оторвался от еды и приветливо кивнул. Люси притворилась, что занята за плитой, не оборачивалась. Если бы она это сделала, все сразу бы стало ясно. В каждом движении сквозило ощущение вины. Фабер выругался про себя. Один Дэвид, казалось, ничего не замечал. Фабер даже подумал, что муж просто глуп, ненаблюдателен… по крайней мере в том, что касается жены.

– Садитесь, давайте позавтракаем, – наконец произнесла Люси.

– Большое спасибо.

– Здесь, к сожалению, я не могу предложить вам сходить в церковь, – сказал Дэвид. – Все, чем мы располагаем, – это возможность послушать песнопения по радио.

Фабер только сейчас осознал, что сегодня воскресенье.

– Вы вообще ходите в церковь?

– Нет, а вы?

– Тоже нет, знаете ли.

– Для фермеров воскресенье такой же обычный день, как все остальные. Сегодня я, например, поеду на другой конец острова. Мне надо повидаться с Томом. Если желаете, чувствуете себя в норме, можете составить мне компанию.

– Непременно, – ответил Фабер. Нельзя упускать такую возможность. Можно будет хотя бы прощупать почву. Надо узнать дорогу и местонахождение передатчика. – Хотите, я поведу машину?

Дэвид резко взглянул на него.

– Не стоит, с этим я сам прекрасно справляюсь. – В разговоре возникла напряженная пауза. – В такую погоду дорогу наверняка развезло. Лучше, если я буду за рулем.

– Несомненно. – Фабер уткнулся в тарелку.

– Нет, мне, конечно, все равно, – не унимался Дэвид. – Если вы считаете поездку опасной, можете оставаться…

– Что вы, я обязательно поеду.

– Ночью хорошо спали? Я не подумал, вы, может, устали. Люси, наверное, задержала вас своими разговорами до позднего вечера.

Фабер старался в этот момент не смотреть на Люси, но краем глаза все же уловил краску, внезапно появившуюся на ее лице.

– Да нет, я хорошо отдохнул. И вчера практически весь день проспал. – Он старался смотреть Дэвиду прямо в глаза.

Странно, тут что-то не так. Дэвид даже не удостоил его взглядом, он пристально смотрел на жену. Определенно, муж обо всем догадывается. Люси была вынуждена отвернуться.

Казалось, Дэвид принял решение. Он быстро отодвинул кресло от стола, поехал по направлению к задней двери.

– Я пока выведу «джип» из амбара, – пробормотал он. Дэвид снял с вешалки дождевик, набросил на голову капюшон, выехал из кухни.

Несколько секунд дверь была открытой, и от косого дождя пол тут же стал мокрым. Люси вскрикнула, сразу начала протирать кафель тряпкой.