Переходный тип от князя эпохи военной демократии к позднейшему верховному князю-феодалу эпохи складывавшейся государственности представлял собою в XI в. верховный князь полабских бодричей Генрих. Он уже распространял свою власть на все полаб-ские земли. Ему платили дань не только бодричи, но и ране, лютичи и все племена, жившие между Лабою — на западе и границами Польши — на востоке. Могущество Генриха, замечает историк, было так велико, что славяне и немцы именовали его королём[86].

Однако, «вендское королевство» Генриха, распавшееся тотчас же после его смерти, представляло собою не только не государство, но даже и не союз племён, а чисто механическое объединение ряда племён, насильственно подчинённых грабительской власти князя бодричей.

Организацию типа союза племён, переходного к государству, представлял собою союз вслетов, или лютичей, сложившийся в целях самообороны против наступавшего на полабских славян в VIII в. короля франков Карла, прозванного Великим. По свидетельству Эйнгарда (умер в 844 г.), знаменитого «министра путей сообщений и публичных зданий» Карла Великого, его личного друга, советника и секретаря, автора летописей (Annales), обнимающих время с 741 по 829 г., у велетов был целый ряд старшин и князей (primores ас reguli), но над всеми ими возвышался знатностью рода и авторитетом старшинства князь Драговит, известный по другим источникам как «князь князей» велетских, т. е. он представлял собою то же самое, что и киевский Олег. При преемнике Карла Великого Людовике Франкском, в такой же роли выступает князь Люба. В их руках сосредоточивалась наивысшая власть в стране, но управление страною князь Люба делит со своими братьями, что говорит о том, что род этого князя представлял собою в союзе племён наиболее экономически мощную организацию. Однако и князь Драговит, и князь Люба — это ещё избранники народа, и, когда князь Люба погиб в битве с бодричами, народ избрал на его место старшего из его сыновей Милогоста. Этого же Милогоста народ отстранил от власти, когда он стал править не по обычаям велетов, и посадил на его место младшего брата, Целодрога.

Бывали времена, когда лютицкий союз племён вовсе не имел старшего князя и объединялся только общим вечем, как это имело, например, место в XI в. По свидетельству Титмара Мерзебургского, у лютичей «нет никакого особенного властителя: общим советом, рассуждая на сходке о своих нуждах, они решают дела единогласием…» и т. д. Наряду с общесоюзным вечем существовали и веча племенные.[87]

Такой же тип «союза племён» представляло собою и так называемое восточно-поморское княжество в XII в. Несколько иную картину в это же время представлял союз городовых волостей западного поморья — Пырица, Камень, Волин, Узноим и Щетин. Во главе союза здесь стоит князь, имеющий своею резиденцией город Камень.

В каждой волости функционирует вече; функционирует также и общесоюзное вече, но наряду с князем и вечем здесь действует уже и совет богатой и родовитой знати или старейшин города (primates, nobiles ас potentes, majores natu ас sapientiores). Предложения выносятся на решение веча после предварительного обсуждения их в совете старейшин, согласующих при этом свои решения по крупнейшим вопросам с предварительным решением старейшин первого города, Щетина. Что касается князя, то он здесь хотя и выборный, но уже обладает целым рядом весьма существенных прав, которые составляют всего только один шаг к переходу ограниченной княжеской власти к самодержавию: он собирает с населения в свою пользу дань, торговые пошлины, судебные штрафы, исполняет судебные функции сам лично или через своих уполномоченных, распоряжается пустырями, а иногда и населёнными землями и раздаёт их в частное владение или во владение церкви.[88] Этот последний шаг к переходу от избранного народом князя к князю-династу мы наблюдаем на протяжении времени с IX по XII вв. в союзе бодричей или обод-ритов, но тем не менее и бодрицкий союз, в силу обстоятельств тяжёлого международного окружения, не успел сложиться в государство, как это имело место в чешском союзе, выросшем к XI в. в монархию, или в союзе польских племён при князе Мешке I в X веке.

Характеризуя состав славянского общества в древности, источники VI–X вв. говорят о знати — peyicravoi, peya Suvapevoi, poilaScc, primates, nobiles, о военных людях, о купцах (negociantes, тсрауратс-0са), промышленниках, земледельцах, рабах.[89]

Известное показание Маврикия о рабах у славян, о том, что военнопленные содержатся у славян не на всю жизнь, как это делается у других народов, но по истечении времени получают свободу и равноправие с их бывшими владельцами, уже в IX в. было, по-видимому, делом прошлого (Лев VI). За время после Маврикия в этой области у славян произошли большие сдвиги. Славяне и владели рабами и торговали рабами, а с военнопленными обращались довольно сурово. По свидетельству Гельмольда, у поморских славян для многих увод невольников был настоящим промыслом. «Падали плотины, сдерживавшие моря, — пишет этот автор о набегах славян, — и прорывалась волна, подымаясь и разливаясь и нанося гибель многим датским островам и прибрежным землям. Исправлены были вновь корабли, и они заняли у датчан богатые острова; пресытились славяне, после долгого лишения, богатствами датчан, упились ими, утучнились, разжирели. Я слышал, что в Мекленбурге, в день торга, считалось до 700 душ пленных датчан, выставленных на продажу, только бы нашлись покупатели»,[90]

Вспомним, кстати, что Святослав Игоревич, князь Киевский, мечтавший обосноваться в Переяславце на Дунае, мотивировал своё желание ссылкою на то, что туда «вся благая сходятся», в том числе из Руси — «скора, и воск и мёд и челядь». Непрерывные в VI–VII вв. набеги славян на византийскую территорию всегда сопровождались не только угоном скота — быков, овец (Прокопий) и лошадей (Иоанн Эфесский), но также и уводом множества пленников (Прокопий).

Мы знаем в истории славян и пример средневековой деспотической монархии, с широким и организованным использованием труда рабов. Таким государством была Польша Пястов, в XI в., начиная со времени Болеслава Храброго (992-1025).

Как было отмечено выше, польское государство, сложившееся в IX–XI вв., представляло собою аристократическую монархию с неограниченной королевскою властью.

На данном этапе развития польского общества класс рабов формировался и пополнялся из военнопленных. Рабами владели король, его чиновная знать и рыцари. Рабы продавались и покупались и были лишены права свободного передвижения, т. е. были лично закрепощены за своими