– Седов передал. Вместе вот с этим, – Лика кивнула на альбом в темно-бордовом переплете, лежащий на столе. – Ты посмотри обязательно, рисунки замечательные. Когда еще мы сможем вот так запросто поглазеть на графику самого Пикассо. Завораживающее зрелище!

– Хорошо, я начну смотреть, а ты рассказывай мне последние новости, – Маня пододвинула к себе альбом. – Я осторожно буду листать, ты не волнуйся.

– Я не волнуюсь. Пускай музей волнуется.

– Музей?

– Ага. Мы с Седовым решили этот альбом немножко… немножко украсть. И продать в какой-нибудь российский музей.

– Лика! Не верю своим ушам!

Вронская закусила губу.

Вообще-то Маня права, такой поступок слегка попахивает мародерством.

Но… ведь этот альбом находился в собственности Вадима незаконно. Если бы не идеально точный расчет – бесценная реликвия могла бы быть вообще утрачена. Липин прятал альбом и дневник Тани на каком-то объекте, где выполнялся ремонт. Седов разыграл все как по нотам: спровоцировал его, сделал вид, что вымогает взятку, получил альбом, потом провел задержание. При другом сценарии развития событий альбом мог быть утрачен, могли быть новые человеческие жертвы…

– Да, Володя обманул Липина. И мы получили дорогую вещь… Следователь, который ведет это дело, согласился закрыть глаза на наши художества, потому что благодаря нам он просто триумфально раскрыл сложное дело, – Лика невольно наблюдала за тем, как Маня переворачивает пожелтевшие страницы. Эстетика рисунков Пикассо ничуть не страдала от просмотра вверх ногами, а их энергетика все равно ощущалась мощными теплыми волнами. – Мы с Седовым решили – очень важно, чтобы альбом остался в России. Возможно, зарубежные музеи заплатили бы за него большую сумму, но мы решили, что смерть двух молодых женщин, Тани и Дианы, в каком-то кармическом смысле не должна быть напрасной, благодаря им в России появилось очень ценное произведение искусства. Все вырученные деньги будут потрачены на благотворительность. Во-первых, будет проведена операция брату Вячеслава Самойлова, которого Вадим пытался выставить убийцей. Во-вторых, второй «преступник», алкоголик Сергей Шмаков, решил начать новую жизнь и вылечиться от алкогольной зависимости – и ему оплатят пребывание в наркологическом стационаре. Ну и, наконец, вроде у Седова тут зазноба появилась по соседству, – Лика кивнула в сторону Лениного домика. – А у нее – полсотни собак. Правда, мы еще не придумали, как лучше – строить тут вольеры или профинансировать расширение приюта в Москве.

– Но почему? Почему Вадим это сделал? Да еще и выбрал такой сложный путь?! Понятно, почему он убил Диану – та стала его шантажировать. Но по какой причине он решил убить Таню? Родная сестра! Да еще и совершил убийство у вас дома, придумывая себе алиби, рискуя множество раз?!

– Потому что он – параноик, Мань. А значит, его не привлекут к уголовной ответственности, отправят не в тюрьму, а в больницу. Уже получены результаты судебно-психиатрической экспертизы, Вадим – больной человек.

– Да ты что? Никогда бы не сказала!

– И я бы не сказала. После того, как Седов рассказал о результатах экспертизы, – позвонила знакомому судебному психиатру. Я интересуюсь такими штуками, для книг прежде всего. Так вот, мой приятель Виктор Новиков сказал – паранойя в чистом виде обычно не очень распространена, как правило, симптомы паранойи развиваются параллельно с шизофренией. А у шизофреников – галлюцинации, слуховые и зрительные; они охотно рассказывают о них окружающим. Так близкие шизофреников начинают понимать: что-то не в порядке. У параноиков нет галлюцинаций. Да, они подозрительны, им везде мерещатся враги, они предпринимают какие-то меры по защите… Но мы ведь тоже стараемся по мере возможностей защитить себя! Не ходим в мини по темным подворотням, не надеваем дорогих украшений, когда планируем поездку в одиночестве… У параноиков, как правило, формируется очень логичная система бреда – Вадим, например, отличался редкостным перфекционизмом, стремился все делать максимально хорошо – в противном случае он был уверен, что ослабеет, и враги вычислят его… Но так ли это расходится с современными установками на успех, на мотивацию к карьере? Плюс параноики, как правило, всегда социализированы, работают, могут создавать семьи. Их «палит» обострение болезни, когда они начинают сутяжничать, заваливать милицию письмами – и милиционеры уже дают знать психиатрам, так выявляются больные с таким диагнозом. Но течение болезни – индивидуально и непредсказуемо. У Вадима болезнь почти не проявлялась. Психиатр, конечно, пообщавшись с ним, заподозрил бы неладное. Но разве в обычной жизни мы так уж часто встречаемся с врачами такого профиля?..

– Прекрасные рисунки. Пикассо – гений. И Вадим, кстати, по-своему гениален. Он сделал из вашего дома сказку. Я никогда не видела ничего подобного… Вы останетесь здесь жить? После всего, что тут произошло?

Лика пожала плечами.

Почему-то там, в Барселоне, когда она смотрела, как Вадим прячется возле дома Хосе с ножом (он был упакован в полупрозрачный пакет, и на увеличенной фотографии орудие убийства прекрасно просматривалось), почему-то в голову тоже пришли мысли о собственном коттедже.

Бесстрастные кадры, зафиксированные камерой.

Вадим несколько дней караулит у дома. Наконец, дожидается, пока сестра выйдет из особняка, бросается внутрь. Потом выбегает – ножа в руках уже нет, на белой тенниске пятно крови, и Вадим старается прикрыть его рукой…

Она смотрела те жуткие кадры, и в голове вертелось: «Тот дом, в котором я хотела жить до конца своих дней, превращаясь в окруженную внуками бабушку, спроектирован убийцей. Обратная сторона этой дизайнерской красоты – кровь и преступления. Бедные жертвы Вадима… Несчастные мы… Что же это за ужасные совпадения!»

Первая реакция Андрея оказалась аналогичной: жить в этом доме невозможно, тут пролилась кровь, тут больной человек вкладывал свою энергию буквально в каждый миллиметр пространства.

Потом бойфренд засомневался: а может, переезд – это бегство от действительности, неумение принять жизнь во всех ее проявлениях?

Препятствия надо преодолевать, не пасовать перед ними…

– Знаешь, Маня, мы решили вернуться к этому вопросу через какое-то время, – Лика снова потянулась к альбому. Все-таки эти рисунки – магические, невероятные, их хочется смотреть снова и снова. – А пока не будем ничего решать. Слишком больно все это. Может, когда пройдет время – станет легче. Пока меня все еще трясет от мысли, что убийца был близко. А Андрей как мучается – ведь именно от него Вадим узнавал многие подробности, необходимые для планирования преступления… Главное – что все закончилось, что мы с Андреем вместе. Очень хочется верить, что все у нас будет хорошо…

Май-сентябрь 2011