Кроме того, мне выделили персонального врача, который следил за моим здоровьем и ребенком.

Так что условия были более чем комфортными, тем более что в соседней комнате жила Милента, которая отказалась меня покидать в этот тяжелый момент.

Я же пыталась отправить ее обратно на Эльтурию, туда, где остался малыш Дин.

А няня рассудила, что без нее ему сейчас даже безопаснее.

– Когда-то покинув своих детей, я подарила им двадцать пять лет спокойной жизни. Но стоило мне один раз дать слабину – и тебя нашли люди Ронана, а потом я лишилась всего. Поэтому пусть Дан недолго побудет один. Когда ты вновь станешь императрицей, я заберу его. И нам незачем будет скрываться и трястись за свои жизни.

Это ее решение сложно доходило до моего мозга. Будучи беременной, я не понимала, как можно вообще бросить родных детей, что должно меня вести, чтобы я оставила все и ушла с чужим ребенком.

И сколько бы времени ни проходило – понять Миленту я так и не смогла. Возможно, дело было в чувстве долга, которое в ней воспитывалось с рождения, и по-другому она просто не умела.

Так прошел месяц, другой.

Время вообще будто слилось в один непрерывный поток, по которому меня несло течением.

Иногда меня встряхивала Мика, которая заглядывала в гости. Теперь я видела ее редко, из-за своего неугомонного характера она решила полезть на амбразуры – устроилась служанкой во дворец – стала еще одним звеном в шпионской сети против Кимат.

– А Хэдок? Ты его видела? – спрашивала я каждый раз, когда нам удавалось поговорить.

– Нет, – отвечала она, качая головой. – Дизайнера Смерти вообще уже очень давно никто не видел. Возможно, он даже не во дворце.

В эти моменты я сильно стискивала в руках передатчик, который он мне дал, и мысленно кричала мужчине, что я здесь, я рядом, и если у меня получится, то склоню сопротивление спасти его, лишь бы только знать, куда за ним идти.

То, что именно Хэдок отец будущей наследницы, никто, кроме Мики, так и не узнал. Она свято хранила этот секрет, а я тем более не считала нужным распространяться.

А вот Дан в моем поле зрения, наоборот, стал появляться часто. Как я поняла из разговоров других, он по-прежнему таскал с планеты на планету грузы контрабандой, а еще был передатчиком той информации, которую нельзя доверять каналам обычной связи.

Иногда мы перекидывались парой фраз, но чаще всего он просто проходил мимо, лишь здороваясь кивком. Правда, однажды вечером, просто гуляя по дому, я подслушала его пьяный разговор с одним из охранников. Двое мужчин отдыхали после трудного дня, играя в карты и временами прикладываясь к выпивке.

– До сих пор не могу понять, как она меня тогда облапошила. Стащила купюры из-под самого носа, – сокрушался Дан, явно припоминая, как Мика украла у него деньги. – Чертовка.

– Так чего не догнал и не прибил? – удивился охранник.

Дан лишь махнул рукой.

– Такую не прибьешь. Такая сама кого хочет прибьет, – выдохнул он, в очередной раз запивая ответ алкоголем.

Я же, понимая, что слушаю не предназначенное для моих ушей, тихо отступила назад, а после и вовсе поднялась в свою спальню.

То, что между Микой и Даном что-то до сих пор происходило, было понятным, другое дело – обиды между ними по-прежнему оставались сильны и не давали этим двоим открыто пойти на примирение.

В целом жизнь могла бы показаться даже размеренной, но я не обманывалась. Ежедневно приходили новости о забастовках на колониях, восстаниях против официальной власти то там, то здесь. Простые люди жили, словно на пороховой бочке с запалом, не хватало буквально искры, чтобы все взорвалось.

Кимат потерпела поражение на нескольких планетах, и теперь на Гризальде начались первые перебои с поставками провизии. Народные волнения гасились грубой силой, а всех недовольных и громко выступающих либо отправляли в тюрьмы, либо казнили на месте.

А еще Кимат искала меня. Дан рассказал, что мои фотографии теперь висели буквально на каждом углу по всем планетам. А награда за мою голову могла озолотить любого до конца жизни.

– Надеюсь, меня не сдадут свои же? – спросила я однажды у Дана.

– Сомнительно. Рикард тщательно подбирал персонал для этого места. Здесь каждому есть что терять, если ты не вернешься к власти.

Я рассеянно кивала, а сама все глубже погружалась в мысли.

Ну какая из меня будет правительница? Даже сейчас я была скорее лишь орудием для достижения целей повстанцев. Ведомая их словами и действиями и одновременно будто передающая наследие древнейшего рода Альтазаров.

Взамен на пищу и кров я согласилась разбазарить целую империю.

Но любые мои сомнения сходили на нет, когда наступал момент очередного обследования плода. В отличие от Дорнана, местный врач осматривал меня только раз в неделю, показывая на специальном аппарате черты моего будущего ребенка.

– Здоровая девочка, – говорил он. – Почти семь месяцев, развитие согласно сроку.

В эти моменты я замирала, смотря на ее головку, крошечные ручки, ножки, пальчики, и понимала, что делаю все не зря. И пальцы сами по себе сжимались на передатчике Хэдока.

– А это что у вас в руках такое? – внезапно оживился доктор, скашивая взгляд на мою ладонь. – Пуговица?

– Н-нет, – замялась я, стараясь спрятать поскорее дар Хэдока в карман. – Это просто… просто.

– Ну-ка, покажите. – Док очень ловко поймал мою руку и заставил разжать. – Надо же. Передатчик военного образца, такие были на вооружении лет двадцать назад. Ну и зачем вы сюда таскаете эту побрякушку?

– Почему побрякушку? – отчего-то возмутилась я. – Может быть, мне ее дал дорогой сердцу человек, чтобы меня когда-нибудь найти.

– Вот я и говорю, побрякушку, – отдавая обратно «маяк», произнес док. – Или Рикард вас не предупредил, что любые сигналы из этого места намертво глушатся? Иначе бы нас уже давно обнаружили люди императора.

– А как же трансляции? – не поняла я. – Ведь каждую неделю меня снимают.

– Все верно, а потом «связисты», такие, как ваш друг Дан, перевозят записи на другие планеты, и уже оттуда идет вещание. Каждый раз из нового места. Только не говорите, что не знали этого, Эсмиральда.

– Нет, – рассеянно пробормотала я, глядя на маяк, который нежно лелеяла последние месяцы, тайно надеясь, что Хэдок видит мои перемещения и знает, где я нахожусь…

Сейчас же выходило, последний сигнал, который передала «пуговица», был, когда наш корабль сел на Гризальд, а после все исчезло.

Для Хэдока, где бы его ни держали, вот уже как несколько месяцев я была в режиме молчания.

Хэдок

Они научились меня отключать.