«Но он умер», — сказал Эрнест.

«А теперь есть вы. А вы будете хорошо ко мне относиться?»

Прежде чем Эрнест успел ответить, Кэрол улыбнулась и задала следующий вопрос: «А у вас как со здоровьем?»

Эрнест улыбнулся. «Я абсолютно здоров, Каролин. Я планирую прожить еще много лет».

«А другой вопрос?»

Эрнест взглянул на нее с лукавой улыбкой.

«Вы будете хорошо относиться ко мне?»

Эрнест помолчал, а потом заговорил, тщательно подбирая слова: «Да, я постараюсь помочь вам, я сделаю все, что смогу. Можете на это рассчитывать. Знаете, я вспомнил, как вы рассказывали, что были с тем студентом, который произносил прощальную речь на выпускном торжестве. Мне пришлось вытаскивать из вас это чуть ли не клещами. Лучшая студентка группы юридического факультета Чикагского университета — это огромное достижение, Каролин. Вы гордитесь этим?»

Кэрол пожала плечами.

«Каролин, прошу вас. Скажите это еще раз: как вы успевали, учась на юридическом факультете Чикагского университета?»

«Очень неплохо».

«Насколько неплохо?»

Тишина, а потом слабый голос Кэрол: «Я была лучшей студенткой в группе».

«Ну-ка, еще раз. Насколько неплохо?» Эрнест приложил ладонь к уху, показывая, что никак не может расслышать ее слова.

«Лучшая студентка в группе, — громко произнесла Кэрол. И добавила. — Редактор юридического журнала. И никто, даже Майкл, и рядом со мной не стоял». И она разрыдалась.

Эрнест дал ей салфетку, подождал, пока ее плечи перестали ходить ходуном, и спросил ласково: «Вы можете превратить ваши слезы в слова?»

«Да знаете ли вы, вы вообще представляете себе, какие перспективы открывались передо мной? Я могла добиться чего угодно, у меня было множество прекрасных предложений, я могла организовать свою фирму. Я даже могла заниматься международным правом, мне предлагали отличную работу в главном юрисконсульстве агентства международного развития в США. Я могла бы занимать высокий пост, оказывать влияние на политику правительства. А если бы я пошла работать в престижную фирму на Уоллстрит, я бы сейчас зарабатывала пятьсот тысяч долларов в год. А вместо этого… Только посмотрите на меня: занимаюсь семейным правом, завещаниями, никудышными налоговыми делами — и зарабатываю гроши. Я все промотала».

«Из-за Уэйна?»

«Из-за Уэйна, из-за Мэри, которая родилась через десять месяцев после нашей свадьбы. Я очень люблю ее, но она — часть этой западни».

«Расскажите мне про западню».

«Я действительно хотела заниматься международным правом, но как я могла вести международные дела, имея на руках маленького ребенка и мужа, настолько инфантильного, что он не мог даже толком справиться с ролью домохозяйки. Мужа, который сходит с ума, стоит ему остаться одному на ночь, который не может решить, что надеть на работу, не спросив у меня совета? Так что я согласилась на меньшее, отказалась от всех перспектив и приняла предложение небольшой компании Эванстона, чтобы Уэйн был поближе к главному управлению фирмы его отца».

«Как давно вы поняли, что совершили ошибку? Вы понимали, действительно ли вы понимали, на что идете?»

«Трудно сказать. У меня были сомнения в первые несколько лет, но потом произошла Великая Походная Трагедия, и они исчезли. Это было лет пять назад».

«Расскажите мне об этом случае».

«Ну, Уэйн решил, что стоит организовать любимое американское семейное мероприятие — пойти в поход. Когда я была подростком, я едва не умерла от укуса пчелы — анафилактический шок, к тому же у меня жуткая аллергия на ядовитый дуб, так что я никак не могла пойти в поход. Я предложила дюжину альтернативных вариантов: байдарки, подводное плавание, речное путешествие на Аляску, лодочные прогулки в Сан-Хуане, на Карибах, в штате Мэн — я неплохой моряк. Но Уэйн решил, что на карту поставлена его мужская честь, и не соглашался ни на что, кроме похода».

«Но как он мог надеяться на то, что вы отправитесь в поход с аллергией на пчелиные укусы? Он что, хотел, чтобы вы рисковали жизнью?»

«Он думал лишь о том, что я пытаюсь контролировать его. Начались ожесточенные сражения. Я сказала, что не пойду в этот поход ни в коем случае, а он заявил, что они с Мэри пойдут без меня. Я не возражала, чтобы он взвалил рюкзак на спину и отправился в этот поход с какими-нибудь друзьями, но друзей у него не было. Я боялась отпускать с ним Мэри, ей тогда было всего четыре года. Он настолько беспомощен, настолько труслив, что я не была уверена в ее безопасности. Мне кажется, что Мэри нужна была ему там, чтобы защищать его, а не наоборот. Но он стоял на своем. В конце концов он дожал меня, и я согласилась.

Вот тут-то и начались чудеса, — продолжала Кэрол. — Сначала он решил, что ему нужно восстановить форму и сбросить десять фунтов. На самом деле ему бы стоило сбросить тридцать. Вот, кстати, и ответ на ваш вопрос по поводу внешней привлекательности: он сильно поправился вскоре после нашей свадьбы. Он стал каждый день ходить в тренажерный зал, поднимать тяжести и худеть. И он действительно начал худеть, но потом сорвал спину и набрал свои килограммы обратно. Он так переживал, что у него началась гипервентиляция легких. Однажды мне пришлось уйти с банкета в мою честь — тогда я стала полноправным партнером в своей фирме — и везти его в больницу. Слишком круто для похода мачо. Вот тогда-то я и осознала весь ужас своего положения».

«Ух, вот это история, Каролин».

Эрнест был ошеломлен схожестью этого рассказа и истории о неудавшемся семейном походе Джастина. Удивительно слышать настолько похожие истории, рассказанные с разных точек зрения.

«Но расскажите мне, когда вы действительно поняли, что совершили ошибку. Посмотрим-ка. Как давно произошла история с походом? Говорите, вашей дочери было четыре года?»

«Около пяти лет назад». Кэрол постоянно приходилось одергивать себя; Эрнест вызывал у нее отвращение, но это расследование увлекало ее. Удивительно, думала она, как затягивает терапевтический процесс. За пару часов они способны подцепить тебя на крючок, а потом уже начинают делать все, что им вздумается: они могут заставить тебя посещать их каждый день, брать за это любые деньги, трахать тебя прямо на ковре и заставлять тебя оплачивать даже это. Может быть, я подвергаю себя опасности, ведя честную игру. Но выбора нет: если я начну врать, я сама себя загоню в угол. Этот парень — ублюдок, но он не идиот. Нет, я должна быть самой собой. Но осторожно. Очень осторожно.

«Итак, Каролин, пять лет назад вы осознали, что совершили ошибку, но с мужем разводиться не стали. Может, в вашей супружеской жизни были и положительные моменты, о которых вы мне еще не рассказывали».

«Нет, это был отвратительный брак! Я не люблю Уэйна. Не уважаю его. И он меня. Он ничего мне не дает. — Кэрол коснулась век. — Что мешало мне развестись с ним? Господи Иисусе, я не знаю! Привычка, страх, дочь — хотя Уэйн никогда не был привязан к ней — я не знаю… рак и обещание, которое я дала Уэйну… мне больше некуда идти — у меня не было других предложений».