– Творцу нравится. То есть, всегда нравилось за этим наблюдать. Периодические казни – одно из условий благополучного существования мира за стеной.

– Благополучного? – Переспросил задетый за живое Фрол. – То, что происходит здесь – вы называете благополучным существованием?!

– Станьте новым Творцом и измените наш мир к лучшему, – просто сказал кардинал.

– Да. Пожалуй, надо им стать, – согласился Фрол.

– Значит, мы заключаем союз, джентльменское соглашение? – спросил Манай.

– Заключаем. Если мы доберемся до преобразователя, и я стану новым Творцом, то вы останетесь кардиналом со всеми вытекающими из этого последствиями. – Фрол слез со стола и подойдя к кардиналу, протянул ему для пожатия руку. Манай поднялся с кресла, но прежде, чем их руки соединились, цесаревич добавил:

– Но тайну выборочного преобразователя я доверю не вам, а своей жене, цесаревне Купафке, дочери нынешнего Творца.

– Вы, что же, мне не доверяете? – нахмурился Манай. – В то время как я полностью…

– Да, – не дал ему договорить Фрол. – Я вам не доверяю. И мне как-то не хочется, чтобы моя молодая жена осталась вдовой.

– Что ж, – немного помедлив, сказал кардинал, – осторожность никому не мешала. Пусть ваши слова и ранят мое самолюбие, я заключаю договор: я – помогаю вам стать Творцом, вы – навсегда оставляете мне кардинальскую власть.

– Договорились, – просто сказал Фрол.

Не успели кардинал и цесаревич закончить рукопожатие, как в ближней стене открылась незаметная прежде дверь, и в кабинет вошла царица Гуща.

– Они, видите ли, договорились! – воскликнула царица. – Что толку от вашей договоренности, если здесь в моем царстве все решаю только я!

– И что же вы собираетесь решить, царица? – полюбопытствовал Манай.

– Я слышала весь ваш разговор! – сообщила Гуща. – Весь. Уж не знаю, с чего это затек выдумал, что моя младшая внучка оказалась дочерью Творца?

– А вы, бабушка, у своей дочери по этому поводу поинтересуйтесь, – подсказал Фрол. – У Векры.

– И поинтересуюсь, – повысила голос царица. – Потом. После того, как тебя посадят под надежный замок, чтобы больше ни с кем не договаривался.

– Я, что же – пленник?

– Ты – подданный моего царства.

– И когда же это я приносил клятву на верноподданичество? – удивился Фрол.

– Действительно, – поддакнул кардинал.

– А ты разве против такой клятвы? – надменно спросила царица. – Или, может быть, ты предпочтешь вновь оказаться в гостях у князьков. Так это организовать не долго. Эй, стража!

– Царица, царица, не горячитесь, – кардинал взял свою бывшую одноклассницу за руку. – Ваш зять э-э-э…

– Я знаю, что представляет собой мой зятек. Только что слышала, – Гуща вырвала руку и махнула показавшимся в дверях стражникам. – Лейтенант, проведите цесаревича Фрола в его апартаменты и поставьте у дверей усиленную охрану. Чтобы никто туда не входил, и никто оттуда не выходил.

– А цесаревна Купафка? – задал вопрос лейтенант.

– Цесаревна должна решить останется она с мужем, или нет. Если останется, значит, будет так же, как и он под охраной.

– Она останется, бабушка, – уверенно сказал Фрол.

– Это ее выбор, – пожала плечами Гуща, глядя вслед стражникам, уводившим строптивого зятя. И когда дверь за ними закрылась, обратилась к Манаю:

– А теперь, Ваше преосвященство, нам с вами кажется, тоже надо заключить договор…

Зажглось третье солнце, и пять самых важных людей мира за стеной: царица Гуща, князь Низлый, король Гурлий, король Халимон и кардинал Манай, перейдя через магнитные мосты, начали подъем на вершину Нейтрального острова, к так называемому «Пятаку», на который, благодаря приемлемо-переносящему лучу выборочного преобразователя опускались все преобразованные.

Правители мира за стеной редко собирались здесь – на Пятаке. Как правило, это случалось по предложению кардинала, чтобы обсудить нечто очень важное. Конечно же, ни у кого не было с собой оружия, конечно же, каждый пользовался правом парламентерской неприкосновенности. И обычно, все, что общим голосованием решалось на подобных сходках, соблюдалось. Во всяком случае, – соблюдалось в первое время после сходок.

Сегодня утром Манай в очередной раз призвал царицу, князя и двух королей на Нейтральный остров. Никто, даже князь Низлый, не посмел не откликнуться на его предложение – это означало бы грубейшее нарушение закона, за соблюдением которого следил сам Творец.

Как раз о Творце, вернее, о том, что поведал о нем цесаревич Фролм, и собирался рассказать Манай на предстоящей встрече. Объяснить, что если никто не хочет всеобщей гибели в недалеком будущем, необходимо немедленно заключить перемирие и приниматься строить лестницу на стену…

О планах его преосвященства уже знали царица Гуща и король Халимон. Собственно, князя Низлого в эти планы можно было и не посвящать, главное – договориться о прекращении войны с правителем Лесного королевства, в таком случае Княжий остров можно просто блокировать. И все-таки лучше уж в тылу останется тот, кто хотя бы временно соблюдает нейтралитет.

Его преосвященство неплохо подготовился к предстоящему разговору. Но при подходе к Пятаку он и все остальные увидели лежавшего в его центре пожилого мужчину, и слова застряли у Маная в горле. Преобразование возобновилось? Творец вновь вспомнил о мире, созданном своими руками?

Никогда прежде он не переносил в мир за стеной людей старше лет сорока. А этому изможденному старцу на первый взгляд было за семьдесят. Пятеро самых важных людей мира за стеной остановились по краям Пятака, и тут преобразованный зашевелился, начал приподниматься, сел и ошалело закрутил головой. На старике, как и на всех только что преобразованных, не было никакой одежды, но, несмотря на присутствие женщины, его это не беспокоило. Страх в его глазах читался по другой причине, и Манай понял по какой именно. Потому что узнал этого человека. На этот раз в роли преобразованного оказался сам Творец…

* * *

Когда-то давно Максим Акиньшин уже испытал нечто подобное. В тот день он приехал с сестрой и двумя друзьями под Звенигород на Москва-реку порыбачить. Был замечательный летний денек, рыба клевала, и Максим даже поймал здоровенную щучищу. А потом вдруг понял, что его спутники куда-то подевались. Беспокоясь, в первую очередь, за сестру, он принялся за поиски, но обнаружил на берегу лишь рыболовные снасти и одежду – сестры и друзей. И еще Максим встретил мужика с удочкой, у которого, как потом выяснилось, на руках было по шесть пальцев, а кровь – желтого цвета. Но об этом Максим Акиньшин узнал позже.

Мужик тоже поймал щуку и показал приблизившемуся парню, какую приманку насаживает на крючок, то есть, использует в качестве живца. Это была не маленькая рыбка и не лягушонок, это был уменьшенный человек, один из его пропавших друзей. А потом с помощью какого-то приборчика мужик превратил в лилипута и самого Максима. Но не только уменьшил, а привязал к рыболовному крючку и стал ловить на живца-человека рыбу.