Меркурьев нацепил куртку, засунул в карман шапку, посокрушался над кучей вещей, которые он так и не удосужился разложить, и постучал к Муре.

— Ты в самом деле собираешься проводить спиритический сеанс? — первым делом спросил он, как только она распахнула дверь. — Или это шутка?

— Это не шутка.

Меркурьев вдруг как будто вернулся в сегодняшнее утро, на маяк. Он забыл обо всём, пока запивал пшённую кашу горячим какао и Мура держала его за руку, — словно кто-то приказал ему забыть!

А тут вспомнил.

Он собирался как следует поцеловаться с ней — долго, с чувством, — мечтал об этом и строил планы, но теперь ему стало не до поцелуев.

— Мура, — позвал он и с размаху сел в кресло. — Я тебе не рассказал. А я должен рассказать!..

— Не обязательно, — отозвалась Мура, и голос у неё был безмятежный. — Я тоже видела.

— Как?!

Она подошла, присела перед ним на корточки и заглянула в лицо.

— Когда ты пришёл, — сказала она совершенно серьёзно, — началось возмущение поля. Очень сильное. Я взяла тебя за руку, и мне всё стало видно.

И она снова взяла его за руку. Василий Васильевич высвободился.

— Что тебе стало видно? — свирепо спросил он. — Ах да, ты же ясновидящая, я всё время забываю!..

— Ты увидел огонь на башенке, — пояснила Мура. — И побежал туда. Ты влез в окно. Я не поняла, почему ты полез, дверь была закрыта?

Меркурьев кивнул, косясь на неё с опаской.

— Ты побежал наверх, ты был уверен, что там засели какие-то злодеи. Ты не думал, что именно будешь делать, если они действительно засели. Тебя обуял охотничий азарт.

— Это точно, — подтвердил Меркурьев. — Обуял.

— Ты нашёл потайную лестницу. Вернее, тебе её показали. По ней ты забрался на самый верх, но там никого не было, огонь не горел, и башенка была пуста.

— Да иди ты к лешему!

— Ты стал спускаться, и потайной ход оказался закрыт. Ты поискал его и с трудом нашёл дверь. Ты подумал, что тебя едва там не замуровали, испугался…

— Кто угодно испугался бы! — перебил Меркурьев.

— Выбрался в окно и вернулся, — продолжала Мура. — Я не знаю, станет ли тебе от этого легче, но никакой опасности не было.

Он посмотрел на неё. Она покачала головой — нет, не было!

— Я бы знала, — сказала она. — Мне бы сообщили. Никто не собирался тебя там запирать, правда, Вася.

— Откуда ты знаешь! Ах, ну да, я всё время забываю! Кант с Бесселем стоят на страже законности и порядка!.. И ясновидящая Антипия с ними!..

Он поднялся, толкнул Муру и стал ходить по комнате.

— И что? — спросил он, остановившись. — Зачем мне его показали, этот потайной ход?

— Я не знаю, — призналась Мура. — Только ты сам можешь ответить на этот вопрос.

— Как на него ответить?! — крикнул Меркурьев. — Там никого не было, понимаешь ты это или нет?! Никто ничего мне не показывал!

— Вася, — попросила Мура. — Ну не злись ты так! Подумай хорошенько. Огонь на башенке горел?

— Горел, — рявкнул Василий Васильевич.

— Дверь в потайной лаз была открыта?

— Открыта!

— А потом не оказалось ни огня, ни лаза, правильно?

— Правильно!

— И как это объяснить? — неожиданно спросила Мура.

— Не знаю. Никак. Там ещё играла музыка и пахло кофе. Я думал, эти козлы наверху развлекаются!..

— Кто-то развлекается, — согласилась Мура. — Но не козлы.

Меркурьев протянул ей руку и помог подняться с пола. Мура сочувственно поцеловала его в щёку. Он тоже её поцеловал — совсем не так, как хотел, совсем не так, как придумывал полночи.

— Потайной ход, — пробормотал Василий Васильевич. — Покойный Ванюшка был человек… корпулентный. И, насколько я понимаю, без фантазии. У таких, как они с Саней, фантазии обычно не бывает.

— Саня совсем другой, — заметила Мура, Меркурьев отмахнулся.

— Столкнуть его оттуда было, наверное, довольно сложно. Как столкнёшь-то? Он бы сопротивляться стал, и неизвестно, кто вышел бы победителем. Убийца поднялся по тайной лестнице. Ванюшка о ней не знал. О ней вообще никто не знал. Убийца поднялся и застал его врасплох.

— Значит, убийца о лестнице знал, — заключила Мура.

— И что нам это даёт? — осведомился Василий Васильевич. — Зачем мне знать, есть потайной ход или нет? Какой вывод я должен из этого сделать?

Мура молчала, Меркурьев ходил туда-сюда.

— Вывод такой, — сказал он, остановившись. — О потайном ходе могли знать только местные, то есть Захарыч или Нинель. Убил кто-то из них? Зачем? Чтобы не продавать дом? Никто не заставлял их продавать!

— Это Виктора Захаровича никто не заставлял, — произнесла Мура задумчиво. — А Нинель всей душой против продажи.

— И что из этого? — опять рассвирепел Василий Васильевич. — Подумаешь!..

Он подошёл к ней, взял за плечи, посмотрел в глаза и попросил слёзно:

— Мурочка. Кисонька. Скажи мне, кто со мной шутит все эти шутки? Ну, хорошо, допустим, Кант и Бессель отираются где-то рядом. Допустим, я поверил, примем это за рабочую гипотезу. Хотя это бред, бред! — вдруг закричал он и опять притих. — Но ведь на маяке балуются не Кант и не Бессель!..

Мура отрицательно покачала головой — ни тот, ни другой не балуются на маяке, она согласна!

— Тогда кто? Кто открыл дверь на потайную лестницу? Кто слушал струнный квартет? Кто кофе пил, а?!

Мура вдруг сильно покраснела, словно он спросил её о чём-то очень интимном.

— Я могу тебе показать, — прошептала она, не поднимая глаз. — Но не сейчас, Вася. Сейчас не получится.

— А когда? В полночь на Лысой горе?!

— Не сейчас, — повторила она.

— То есть ты знаешь, кто там шурует?

Мура кивнула:

— Мне кажется, да.

— И кто книгу читает?

— Да-а, — протянула она уверенно, — конечно!..

— Кто ты такая? — спросил Василий Васильевич. — Я не могу понять. Ты человек?

— Я человек, — подтвердила Мура.

— Тебе так кажется или — человек? — уточнил Меркурьев.

— Вася, я покажу тебе… — пообещала Мура. — Просто мне неловко, потому что ты считаешь, что я сумасшедшая. И чем дальше, тем больше. Мне трудно тебя постоянно убеждать, что я не вру. Я не вру, Вася. Я на самом деле знаю.

Он посмотрел на неё и отпустил.

— Ну ладно, — сказал он и вдруг решил: — Тогда я «Философию» с собой заберу. Из чемодана её можно вытащить. Кто угодно может ее взять, вон хоть Нинель!.. А из кармана вряд ли.