Наверное у Херека был удивленный вид, потому что Затар окликнул его:

— Командир?

— Отчет моего Первого Меча… — начал, помедлив, тот. — Столкнулся с истребителем, которому удалось уйти, предвидя или предчувствуя атаку.

Разве не это происходило во время каждого из тех неудачных сражений — враг узнавал, каким-то неведомым образом, что Херек планировал сделать?

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил его Затар.

— Это все. Это показалось Первому Мечу неестественным… — «Точно также, как и в остальных случаях». Херек посмотрел на браксана снизу вверх и сдался. — Да, есть модель. Но как нам определить ее источник?

— По одной проблеме за раз. А это столкновение пилота включено в вашу базу данных?

— Конечно. Вместе с общим анализом истребителя, о котором идет речь.

— Составленным…

— Первым Мечом Сезалом.

— Отлично, я хочу увидеть отчет — и Сезала. Вы это организуете?

Херек поклонился.

— Конечно, лорд. — он наконец-то расслабился, впервые за много дней, — с тех пор, как узнал командир о скором прибытии Затара на «Сентиру». Напряжение ушло из тела, а с ним и спокойствие, и надежда. — Рад служить лорду-командиру.

— Да, — кивнул браксан. — И отлично!

Потребовалось время, чтобы комплимент дошел до сознания Херека, затем Затар добавил:

— Я не собираюсь вас терять.

* * *

Было трудно держать личный состав в своих руках.

Вначале они просто ходили угрюмые, время от времени на проявляли враждебность, но в целом все было тихо.

А затем поднялась буря.

— Кто этот человек?

— Какое он имеет право сюда приезжать и брать на себя командование?

Сезал сам задавал себе эти вопросы. Но они оставались без ответа.

— И что вообще такое «командующий лорд»? Что, именем Ар, теперь собирается делать Херек? Прислуживать ему, кланяться в ножки? Кто будет держать в руках бразды правления, если нас атакуют, вот что мы хотим знать!

Херек и Затар постоянно совещались — делились записями и пытались разработать систему взаимоотношений, хотя вначале оба чувствовали себя неуютно. Пока еще не требовалось доводить информацию до сведения пилотов. Когда придет время сражаться, им скажут, кто и что должен делать. Разве не так?

— Это буржуй, благословенный бесполезный аристократ. Если его высадить в Пустоту, он сойдет с ума. Что он здесь делает?

Это были и собственные мысли Сезала, а иногда — и его слова. Трудно заставить людей замолчать, когда они говорят правду.

— Он прекрасно выглядит на плоском экране, но он когда-нибудь бывал на боевом корабле? Что по его мнению должно случится, когда мы столкнемся с врагом? Он думает, все будут преспокойненько ждать, пока он проконсультируется с картами и графиками и что там у него есть еще? И будет по-прежнему отсиживаться в своей каюте?

Сезал мог только напоминать им, что Затар — из браксанов, он — их правитель и имеет право убить их всех, когда захочет. Это людей унимало, но лишь на короткое время.

Потому что они боялись. Не власти, а самого лорда Затара. Они сталкивались с ним в коридорах и людей поражал его идеальный образ. Они приходили в спортивный зал и видели, как он там работает и шерстяной костюм лорда становится мокрым от пота, когда он упражняется без перерыва, и достигает результатов, о которых люди Сезала могли только мечтать.

В этом и заключалась суть проблемы. Затар играл на глубоко запрятанных комплексах людейх, заставляя их переоценивать себя, задумываться, кто они и что из себя представляют. Они привыкли к тому, что военных ценят выше других, теперь же на верху социальной лестницы оказался кто-то новый. Они жили в мире без классовых различий; теперь, вдохновленные присутствием чистокровного лорда, некоторые вспоминали свое низкое происхождение и проклинали имя, что пробудило эти воспоминания. Они были сильными, независимыми людьми, но когда видели силу браксана, то задумывались о своей относительной слабости; когда они стояли перед ним, сама хрупкость телосложения, которая делала их успешными пилотами, казалась им постыдной.

Значит, требовалось проклинать лорда и снова и снова перечислять список его ограничений.

— Он никогда не участвовал в сражениях. Он не знает, как это — воевать. Он — богатый и испорченный лорд, только один раз взглянет на войну, подожмет хвост и отправится домой. Определенно никто и никогда не увидит его там, в Пустоте, где от врага тебя отделает одно силовое поле!

Если люди так выражали свои чувства, это давало им некоторое успокоение. Сезал понял, что не может заставить их молчать. Ему удалось только ограничить худшие из всплесков небольшими закрытыми отсеками. Отсеком пилотов, по большей части. И это должно было обеспечить им безопасность.

Но Сезал помнил, что сказал Херек, и он этого боялся. «У браксанов есть способы узнать, что происходит, даже когда их нет рядом». За ними наблюдают? Затар на самом деле слышал, как пилоты поносили его? Он просто выжидает, пока не проснется демон Смерти по Прихоти и соберет обильную жатву, или он планирует более утонченную месть?

Как и все браксинцы, они боялись за себя.

А Сезал боялся за Херека.

* * *

Со вздохом отчаяния Затар выключил звездную карту. Потери не поддавалась анализу. Битву за битвой реконструировал он для изучения, но не стал ближе к ответу, чем был на Гарране.

Но тем не менее… предчувствие, что что-то здесь не так и нарушено какое-то невысказанное правило, росло с каждым днем. Не было явных причин для его возникновения, но чем больше Затар наблюдал за игрой корабля-меча и истребителя, чем больше он наблюдал за тем, как боевые корабли, с большим количеством орудий, с трудом выстраиваются в позицию, а истребители, боги межзвездных сражений, идут за ними, тем большая уверенность у него появлялась, что чего-то не хватает.

Взять, к примеру, Клэй — или, скорее, сражение, которое предшествовало потере Клэй. Обычно, обе стороны фокусировали внимание на центрах, заселенных гражданскими лицами: людей можно покорить, а пустой космос — нет. Кроме этого из-за обширности Военной Границы представлялось почти невозможным найти врага, тем более предугадать его поведение. Или, по крайней мере, так всегда считал Гарран.

Ключевым было слово «почти».

Затар снова вызвал сражение на дисплей и, задумчиво хмурясь, смотрел, как оно разворачивается. Противник набросился на браксинские корабли, когда они этого не ожидали, застиг врасплох и ударил по уязвимому флангу. Последовало долгое кровопролитное сражение, в котором многочисленные корабли-мечи и даже крупный корабль, с большим количеством орудий, пострадали. Херек и его люди славно бились, но им приходилось тяжело, так как необходимо было исправить невыгодное положение. К тому времени, как азеанцы прекратили наступление, большая часть кораблей соединения оказалась повреждена.