картина: полицейский исправник Котов сидел, прислонившись спиной к дереву перед собравшимися вокруг полицейскими. Все это я писал на камеру с высоким разрешением и с хорошим звуком, чтоб всегда под рукой были доказательства предательства полицейского.

– Исправник, ты меня слышишь? – начал я свой допрос.

– Да-а-а-а… – блаженно улыбаясь, ответил мне он.

– Скажи, ты организовал нападение на караван и собрал отряд из ряженых каторжников?

– Да-а-а-а, я-я-я-я, – так же протягивая слова, ответил он, а за спиной уже послышался недовольный и угрожающий ропот, на что я поднял руку с открытой ладонью, да и Еремеев зашипел, давая понять, чтоб все замолчали.

– Зачем ты это сделал?

– Куш большой, и мне-е-е-е приказали-ли-ли.

– Понятно. Что вы хотели сделать с охраной конвоя?

– А что с ними делать, с еремеевскими дружками. Всех в расход.

Опять ропот.

– Это ты так захотел, или тебе дали команду?

– Избавиться от Еремеева мне давно дали команду, уж слишком он правильный, всем мешать стал.

– Нападение на патруль твоих рук дело?

– Да-а-а-а-а.

И так с полчаса я задавал четкие вопросы, на которые можно ответить либо положительно, либо отрицательно, либо короткими фразами. Когда человек под «сывороткой правды», он не может нормально поддерживать нить повествования и все время пытается свернуть куда-то не в ту сторону. Поэтому его нужно постоянно подталкивать в нужном направлении и четко контролировать весь процесс.

План допроса у меня был давно подготовлен, поэтому я шел по четко очерченной дороге и мастерски раскручивал исправника, разделывая его, как будто очищал кочан капусты, снимая слой за слоем, лист за листом, открывая грязную правду.

Полицейские, которых «оборотни в погонах» приговорили к смерти, уже не роптали и не гудели от недовольства, осознав, что и как перед ними разворачивается, и что тут работает местная легенда Великий Катран, который вроде как оказался чуть ли не личным порученцем государя императора. Ситуация была очень серьезная и мерзкая. Но для меня все и так было понятно – местный уровень, но не более того. Замыкается на высокопоставленного чина в Вологде, которому отстегивал львиную долю своих заработков и от которого получал указания, в том числе ликвидировать Еремеева и что, самое главное, похитить княгиню Таранскую с дочкой.

Котов под «химией» разболтал список своих приближенных, которых после уничтожения полицейского патруля приняли по его рекомендации, кого собирался подтянуть после уничтожения охраны этого конвоя. Кто у него был задействован на скупке краденого у лесных бандитов, и кто под его прикрытием и по его наводке контролировал нелегальные золотые прииски. Ну и конечно, разболтал, где у него были организованы тайники и припрятаны ценности и доказательства преступлений.

В общем, сдал все и всех. Я попытался его погонять на противоречиях и выявить недосказанности, но время явно выходило, и ответы Котова становились более четкими, и он начал выказывать признаки недовольства – препарат прекращал действовать. Кстати, относительно роли Попова он высказался однозначно: знал много, простой исполнитель, поэтому чуть позже «оборотень в погонах» собирался устроить «несчастный случай» своему подельнику.

В принципе, все и так было понятно, наговорил он себе на смертную казнь, поэтому надо было срочно сворачиваться и переходить к следующей фазе операции.

– Антон, – обратился к стоящему тут же рядом Еремееву-младшему.

– Да, ваше благородие.

– Быстро принеси один из пистолетов каторжников.

Он кивнул и побежал к небольшой кучке собранного трофейного оружия и, прибежав обратно, сунул мне в руку громадный полицейский «смит-вессон». Я посмотрел наличие патронов в барабане, сделал шаг к сидящему возле дерева исправнику, который немного ошарашенно рассматривал меня и стоящих за моей спиной полицейских. Подняв пистолет, взвел курок.

Бах! Руку ощутимо дернуло, а во лбу исправника появилась крупная дырка. Он завалился на бок и так и остался лежать с открытыми глазами, а на дереве, как раз, где была до этого его голова, появилось яркое красное пятно.

Я повернулся к полицейским и посмотрел им в глаза, но никакого осуждения или страха не увидел. Только одобрение.

– Значит так, слушайте все. Полицейский исправник Котов, получивший оперативную информацию, что на охраняемый конвой готовится нападение, вместе с полицейским Поповым прибыл предупредить, но был убит бандитами в перестрелке до того, как успел соединиться с основным отрядом. Но своей смертью он показал, что приближающийся отряд полицейских имеет враждебные намерения. Всем понятно?

Стоящие рядом служивые люди кивали головами, хотя не совсем понимая, зачем я так делаю.

– Все, что сегодня узнали и услышали, является государственной тайной. Любое разглашение – каторга. При любом раскладе полиция должна быть вне подозрений. И Котов и Попов героически погибли в бою с ряжеными каторжниками. Иначе, если все, что тут наговорил этот, – кивнув в сторону лежащего Котова, – выйдет наружу, вам, нормальным честным людям никто и никогда верить не будет, а нет доверия, нет уважения. Да и комиссия, которая приедет после этого нападения, может вывернуть так все, что и вы еще останетесь виноватыми. Понятно?

– Так точно… Понятно… Дельно, – загомонили полицейские.

А я поднял голову.

– Кстати, где Попов, он же тоже вроде как погиб в перестрелке с бандитами? Да и Котов собирался его чуть позже сам отправить к праотцам.

И сделал шаг в сторону лежащего в стороне связанного подельника Котова, ну и тут, как я и предполагал, шаг вперед сделал Мазуров.

– Ваше благородие, не марайте руки. Давайте мы сами, – и протянул руку, в которую я тут же вложил трофейный «смит-вессон».

Несколько мгновений, и Мазуров, развернувшись, в сопровождении двух полицейских двинулся в сторону связанного пленника. Они его развязали и дали подняться. Попов, и так понявший все, упал на колени, что-то моля, но это длилось недолго. Дах! Гулко хлопнул выстрел, и еще одно тело в полицейском мундире замерло на земле.

Я усмехнулся и переглянулся с Еремеевым. Мы с ним так и предполагали, что Мазуров подхватит идею и все поймет. В общем, готовый заместитель, причем повязанный кровью.

Снова быстрый осмотр свидетелей, но никто ничего против не имел. Правильно – край здесь серьезный, люди тоже не простые, и такие вот подставы и подлянки никто прощать не намерен.

– Александр Арнольдович, – обратился я к доктору.

– Да, слушаю вас.

– Вы взяли письменные принадлежности, как я просил?

– Конечно.

– Тогда все, что вы тут видели, слышали, с подробностями опишите в рапорте.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Пишите рапорт в двух экземплярах на имя начальника Департамента полиции действительного статского советника Плеве Вячеслава Константиновича. Обязательно укажите гриф «Совершенно секретно». Понятно?

Он кивнул головой, а полицейские, которые были рядом и слышали наш разговор, еще больше прониклись моментом. После того, как доктор отошел в сторону повозки, я позвал Еремеева.

– Алексей Фролович.

– Да, ваше благородие.

– Возвращаетесь обратно. Причина – нападение и показание одного из захваченных бандитов, что возможны еще засады.

– Так никто…

– Раненый бандит. Умер во время допроса.

– Понятно.

Тут подошли Мазуров с полицейскими, но я не стал прекращать инструктаж, давая и им