Сегодня Грефт был так же молчалив, как все остальные. Ожидание мешалось с беспокойством. Еще один дневной переход — и они наконец увидят драконов.

Совет дал им прочные долбленые лодки, способные долго сопротивляться едкой речной воде. В проводники отряду послали мужчину и женщину. Они готовили себе пищу, ели и спали отдельно от своих подопечных. До сих пор будущих хранителей кормили, но кое-кто из них по пути уже умудрялся находить время, чтобы поохотиться или поискать плоды. Однако ребята быстро обнаружили, что во время ночевок на земле одеяла почти не греют, а слухи о тучах комаров и прочего гнуса, который здесь, внизу у реки, больно кусается, вполне подтвердились.

Они убедились, что ночи внизу, под деревьями, куда темнее и длиннее, чем наверху, к тому же отсюда почти не видно звезд. Они уже научились сберегать пригодную для питья воду и пополнять ее запасы при самом слабом дождике. Они узнали имена и истории друг друга.

За несколько дней, проведенных вместе, драконьи хранители почти подружились.

Сейчас Тимара смотрела на лица, которые выхватывали из темноты пляшущие отблески костра, и дивилась своей удаче. Она и представить себе не могла, что столько людей будут называть ее по имени, брать пищу из ее рук, не вздрагивая при виде когтей, и открыто говорить о том, каково это — быть изуродованными чащобами настолько, что даже родные братья и сестры не могут на тебя спокойно смотреть. Они пришли сюда со всех ярусов кроны, из знатных торговых кланов и из тех семейств, которые едва могли вспомнить, от какого рода торговцев происходят. Кому-то с детства приходилось бороться за выживание, а кто-то получил хорошее образование и знал, каковы на вкус мясо и вино. Тимара переводила взгляд с одного на другого, называя про себя их имена, пересчитывая их, как будто они были драгоценными камнями в ее шкатулке. Ее друзья.

Рядом сидит Татс, самый давний друг, и по-прежнему самый близкий. За ним Рапскаль хихикает над собственной шуткой, а около него покачивает головой Сильве, явно удивляясь неумеренной и безосновательной жизнерадостности мальчишки. И все же девочке, похоже, нравится внимание и безудержная болтовня Рапскаля. Дальше сидят Кейз и Бокстер, оба медноглазые и коренастые. Они приходятся друг другу двоюродными братьями и очень похожи внешне. Постоянно держатся вместе, часто пихают друг друга локтями и громко хохочут над остротами, понятными только им двоим.

За эти дни Тимара узнала кое-что новое о парнях — своих ровесниках. Выходки и глупые шутки были, похоже, неотъемлемой частью их жизни. Вот и сейчас серебряноглазый Алум и темнокожий Нортель потешаются над громко пукнувшим Варкеном. Сам Варкен, длиннорукий и длинноногий, похоже, не обижается на их насмешки и даже рад им. Тимара только покачала головой: и что такого смешного находят мальчишки в подобных вещах? И все же их веселье поневоле заставило ее улыбнуться. Джерд, сидевшая среди парней, тоже ухмылялась. Тимара пока еще была мало знакома с ней, но уже оценила ее рыболовное искусство. Сначала она была потрясена, узнав, что Джерд — девушка. Ничто в ее плотной фигуре этого не выдавало. Светлые волосы, еще оставшиеся на чешуйчатом черепе, она остригла до короткой щетинки. И Тимара, и Сильве пытались сблизиться с Джерд, и та держалась вполне дружелюбно, но, похоже, предпочитала мужское общество. Ее ступни и мускулистые икры были покрыты плотной чешуей и шрамами. Ходила она босиком, на что здесь, на земле, осмелились бы не многие.

Рядом с Джерд пристроились Харрикин и Лектер. Они не были родственниками, просто семья Харрикина приютила Лектера, когда тому было семь лет и его родители умерли. Парни дружили, как братья. Харрикин был длинным и тощим, словно ящерица, а Лектер напоминал скорее рогатую жабу — такой же квадратный, почти без шеи, в наростах. Харрикину исполнилось двадцать, он был старшим в отряде после Грефта. Грефт миновал двадцатилетний порог пару лет назад. Держался он так, что остальные рядом с ним казались подростками. Вот и сейчас Грефт, сверкая голубыми глазами, выглядел главным в кругу собравшихся у костра. Парень заметил, что Тимара смотрит на него, и вопросительно вскинул голову. Безгубый рот растянулся в улыбке.

— Очень странно смотреть на всех и понимать, что это мои друзья, — тихо сказала Тимара. — У меня раньше никогда не было друзей.

Грефт провел синим языком от одного уголка рта до другого, затем наклонился поближе к ней.

— Медовый месяц, — возразил он хрипловатым голосом.

— Что ты имеешь в виду?

— Так бывает. Я долго был охотником. Выходишь на охоту с отрядом, и на третий день каждый из ребят — твой друг. Но к пятому дню все становится не так просто. А к седьмому отряд начинает разбиваться на маленькие компашки.

Его взгляд обежал озаренный огнем круг. Напротив них Джерд затеяла дружескую потасовку с двумя парнями. Варкен вроде бы быстро победил, потянув ее за руку и заставив сесть к нему на колени. Но миг спустя Джерд вскочила на ноги, озорно помотала головой и перебежала на новое место в кругу. Грефт прищурил глаза, наблюдая за этой буйной игрой, а потом тихо сказал:

— Через две или три недели ты, возможно, будешь ненавидеть их так же сильно, как сейчас любишь.

Тимара слегка отшатнулась от него — циничные слова больно задели ее. Грефт понял это и пожал плечами.

— А может быть, и нет. Может быть, это только для меня все всегда оборачивается так. Я вообще такой человек — со мной трудно ладить.

Она улыбнулась:

— Мне показалось, что поладить с тобой не так уж сложно.

— Для правильных людей — несложно, — согласился Грефт.

Судя по его улыбке, Тимара относилась к правильным людям.

Грефт протянул ей руку ладонью вверх, словно приглашая к чему-то.

— Но у меня есть свои границы. Я знаю, что принадлежит мне, и знаю, что сам буду решать, делиться этим или нет. И есть некоторые вещи, которыми человек не может поделиться. В таком отряде, как наш, где много юнцов, это сочтут грубостью или проявлением себялюбия. Но я считаю это просто разумным. Скажем, если бы я охотился и что-нибудь добыл и добычи оказалось больше, чем нужно мне, я согласился бы поделиться. И мне кажется, был бы прав, ожидая того же от остальных. Но знай: я не из тех, кто будет урезать свою долю ради других. Во-первых, мне известно, что люди редко это ценят. Во-вторых, я знаю, что могу хорошо охотиться благодаря свой силе. Если я сегодня ослабею, заботясь о ком-то, то, быть может, завтра мы все останемся голодными, потому что я окажусь слишком медлительным или недостаточно сильным и не смогу убить дичь. Так что лучше я не буду обделять себя, чтобы завтра быть в состоянии помочь всем нам.

Татс перегнулся через колени Тимары, чтобы обратиться к Грефту. До этого момента девушка и не замечала, что он слушает их разговор.

— Так как же ты отличишь сегодня от завтра? — спросил Татс небрежным тоном.

— То есть? — Грефта, похоже, раздосадовало это вмешательство, все его дружелюбие куда-то подевалось.

Татс не отодвинулся. Он почти лежал на коленях Тимары.