Почему Андропов выбрал Чебрикова, а не Крючкова, с которым работал еще с венгерских времен? Для Андропова Крючков оставался помощником, которого он продвигал, выдвигал, но не представлял в такой самостоятельной роли. Чебриков был профессиональным партийным работником, его назначение вполне укладывалось в рамки кадровых канонов.

Виктор Михайлович руководил КГБ шесть лет. Он не очень любил Крючкова, но был слишком инертен, чтобы думать о смене начальника разведки. Первое время новый генеральный секретарь Михаил Сергеевич Горбачев дорожил надежным и неамбициозным председателем КГБ, унаследованным от Андропова. Но потом увидел, что Чебриков не только внутренне сопротивляется духу перемен, но и не очень годится на эту роль. Молчаливый, строгий и немногословный Чебриков казался, наверное, человеком, который более всего боится сказать лишнего. Потом выяснилось, что ему, возможно, просто нечего сказать. Горбачеву был нужен человек с более широким кругозором, более гибкий и готовый ему помочь.

В январе 1988 года Крючков получил звание генерала армии. А в сентябре Горбачев передвинул Чебрикова с поста председателя КГБ на уже менее значимый пост секретаря ЦК, куратора административных и правоохранительных органов. На его место был назначен Крючков. 1 октября Владимир Александрович приступил к исполнению обязанностей председателя комитета госбезопасности.

Почему Горбачев предпочел именно Крючкова? Ему предлагали кандидатуру другого первого заместителя председателя КГБ – генерала армии Филиппа Денисовича Бобкова, бывшего начальника пятого управления. Можно предположить, что Горбачев выбрал человека из разведки, полагая, что тот меньше руководителей внутренних подразделений КГБ станет противодействовать перестройке.

Крючкова приблизил к Горбачеву член Политбюро и секретарь ЦК Александр Николаевич Яковлев. После смерти Андропова Крючков почувствовал себя крайне неуверенно. Он лишился опоры и стал искать, на кого опереться. Полковник внешней разведки Александр Викторович Киселев вспоминал, как в августе 1985 года на коллегии КГБ разбирались случаи побега чекистов на Запад:

«Как хлестали и безапелляционно критиковали все присутствующие начальника разведки! Как дружно они срывали на нем какое-то непонятное миру зло! И ни слова о глубинных причинах всех происшедших в разведке неприятностей…

Я искренне переживал за своего начальника, отлично сознавая, что его личная вина минимальна, что внешняя разведка состоит из живых людей, что это – частичка того сообщества, которое именуется советским народом, переживающим идейную деградацию и экономическую катастрофу. Под мудрым руководством КПСС».

Крючков еще при жизни Черненко поверил в судьбу Горбачева, но не знал, как подойти к нему. Он попытался сделать это через Яковлева, близкого к Горбачеву. Александр Николаевич вспоминал, как «Крючков напористо полез ко мне в друзья, буквально подлизывался ко мне, постоянно звонил, зазывал в сауну, всячески изображал из себя реформатора».

Крючков во всех разговорах с Яковлевым давал понять, что он – именно тот человек, который нужен Горбачеву.

«Он всячески ругал Виктора Чебрикова за консерватизм, – пишет Яковлев, – утверждал, что он профессионально человек слабый, а Филиппа Бобкова поносил последними словами и представлял человеком, не заслуживающим доверия, душителем инакомыслящих».

Крючков упросил Яковлева познакомить его с Валерием Ивановичем Болдиным, главным помощником Горбачева, – «объяснял свою просьбу тем, что иногда появляются документы, которые можно показать только Горбачеву, в обход председателя КГБ Чебрикова».

Постепенно Крючков добился своего.

Академик Яковлев вспоминает, что перед уходом на пенсию Чебриков, как всегда очень спокойно, сказал ему:

– Я знаю, что ты поддержал Крючкова, но запомни – это плохой человек, ты увидишь это.

И добавил слово из разряда характеризующих – что-то близкое к негодяю.

Уже после августовского путча 1991 года на выходе из Кремлевского дворца съездов Чебриков догнал Яковлева, похлопал по плечу и сказал:

– Ты помнишь, что я тебе говорил о Крючкове?

Горбачева, наверное, подкупило и такое качество Крючкова, как его безраздельная преданность хозяину и несамостоятельность в политике. Михаил Сергеевич знал, каким верным помощником Крючков был для Андропова, и хотел обрести такого же толкового и исполнительного подручного.

Преемник Крючкова на посту начальника разведки Леонид Шебаршин пишет:

«Видимо, Крючков показался Михаилу Сергеевичу более гибким, динамичным и податливым человеком… Думается, генеральный секретарь сильно заблуждался и не заметил за мягкой манерой, внешней гибкостью и послушностью Крючкова железной воли и упрямства, способности долго, окольными путями, но все же непременно добиваться поставленной цели».

Тогдашний заведующий международным отделом ЦК КПСС Валентин Михайлович Фалин в 1989 году пытался поставить точку в истории с расстрелом пленных поляков весной 1940 года. Позорное катынское дело на протяжении всех послевоенных десятилетий портило отношения с польским народом. На пленуме ЦК Фалин отвел в сторону председателя КГБ Крючкова и пожаловался на то, как трудно восстанавливать подлинную историю Катыни по косвенным свидетельствам и материалам. А ведь в КГБ, по сведениям Фалина, имелось запечатанное досье с резолюцией «вскрытию не подлежит».

– И сейчас имеется, – подтвердил Крючков, считая, что Фалин исполняет поручение генерального секретаря. – В нем есть все.

– И приказ, на основании которого все совершалось?

– Приказ тоже. Никуда не денешься, придется каяться, – согласился Крючков.

Фалин доложил Горбачеву.

– Мне Крючков ничего о таких документах не докладывал, – отрезал Михаил Сергеевич.

Фалин позвонил Крючкову:

– Генеральный, что, не совсем в курсе насчет катынских документов?

– Каких документов? – удивился председатель КГБ. – Наверное, мы недопоняли друг друга.

Крючков уже выяснил, что Горбачев вовсе не давал указание вскрывать досье. Генеральный секретарь предпочитал делать вид, что ничего не знает. Михаил Сергеевич передал пакет с этими документами Ельцину в декабре 1991 года, когда происходила официальная передача власти. И только Ельцин распорядился предать документы гласности…

Если бы Горбачев не сменил Чебрикова на Крючкова, августовских событий 1991 года, скорее всего, бы не произошло.

Владимира Александровича Крючкова всегда считали бледной тенью своего начальника и покровителя Юрия Андропова. Вот, каким посол на Кубе Александр Семенович Капто, бывший секретарь ЦК компартии Украины по идеологии, увидел Крючкова:

«Когда же я в сопровождении офицера КГБ зашел в большую, шикарно отделанную импортными материалами комнату, мне навстречу вышел «человек Андропова» – так можно было бы кратко сказать о нем».

Серая мышь, исполнительный помощник, гений канцелярии Крючков чувствовал себя как рыба в воде в особой атмосфере тайной полиции. Умение выполнять приказы сделало Крючкова необходимым сначала Андропову, затем его преемникам. В Крючкове видели незаметного и неамбициозного исполнителя, готового выполнить любой приказ. Мастера на все руки. Таким он и был. Приказали убить афганского лидера Хафизуллу Амина – выполнил. Приказали обеспечить вывод советских войск из Афганистана – он с той же энергией взялся за новое задание на пару с тогдашним министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе, который высоко оценил служебное рвение председателя КГБ.