поступил как администратор, прислушавшись к просьбе группы лиц, пожелавших изменить научную ориентацию кафедры и избравших нового лидера.

К тому времени на кафедре современного русского языка действительно наметилась разработка принципиально новой темы (формулировка ее в период творческого отпуска Эры Васильевны была включена в разряд основных тем кафедры, потеснив традиционную для кафедры научно-исследовательскую тему «Системные отношения в лексике»). Думаю, что в дальнейшем обе темы могли бы успешно разрабатываться и Э.В. Кузнецова, наверняка, не стала бы этому препятствовать. Идеологам новой темы нужно было только готовить для ее разработки своих учеников, исполнителей, не разрушая изнутри сложившийся коллектив и сформировавшееся научное направление.

Сейчас по-иному воспринимается и запись в отчете Эры Васильевны, в пункте 7 «рекомендации, пожелания, предложения кафедры»: «Проявлять гибкость в решении частных вопросов. Принимать участие в разработке темы „Живая речь уральского города“». Эта запись (заметим, что она сделана еще в октябре) уже не кажется случайной, а воспринимается как глубоко продуманный ход, оказавшийся в дальнейшем роковым для Эры Васильевны.

Эра Васильевна долго пролежала в больнице, и когда четыре месяца спустя на кафедре вновь рассматривался вопрос об избрании на должность зав. кафедрой, все молчали, а Эра Васильевна одна высказала следующее пожелание новой соискательнице должности: «Больше улыбаться подчиненным и меньше улыбаться начальству». Эра Васильевна восприняла случившееся как катастрофу всей своей концепции жизни. А участники интриги, решив главный вопрос, дружно разъехались по заграницам. Будучи людьми рациональными и расчетливыми, они надеялись, что со временем все забудется и утрясется.

Эра Васильевна осталась в состоянии тяжелой депрессии и до конца своих дней не смогла выйти из него. Всем приходящим навестить ее она задавала вопрос: «Почему в глаза говорили о любви и верности, почему отреклись тайно за спиной?» Именно фактор тайного предательства задел ее больнее всего. В последние дни Эра Васильевна часто вспоминала высказывание В.Г. Белинского о том, что честные люди часто проигрывают потому, что действуют открыто и честными средствами, а нечестные выигрывают потому, что опираются на нечестные средства: ложь, обман, клевету, подлость и проч. (привожу по памяти, общий смысл). Эра Васильевна вообще любила собирать различные афоризмы, часто цитировала их в беседах. У нее была даже специальная тетрадь для любимых изречений, в которых она пыталась найти объяснение и утешение.

Медики говорят, что онкологические заболевания зачастую возникают вследствие неспособности выйти из состояния стресса, тяжелой обиды. Не случайно, видимо, религия учит и призывает нас прощать обидчиков, врагов. Есть высший судья, только ему дано право судить. К большому нашему огорчению, Эра Васильевна не смогла и не захотела выйти из состояния обиды, не понимая мотивов ее изгнания. Я хорошо помню, как на кафедре ее аспиранты Е.Г. Соболева, Е.И. Плотникова и я буквально умоляли ее все забыть, думать только о хорошем, настроиться на лучшее. Она была не в силах перестроиться. Она могла жить только в гармонии и любви с близкими, в дисгармонии не смогла.

В июле 1987 г. у нее случился инфаркт селезенки, повлекший за собой злокачественное заболевание крови. Болезнь развивалась стремительно, лечение было тяжелым: операция, химиотерапия и проч. В течение всей болезни Эра Васильевна старалась оставаться самой собой: интересовалась политическими событиями, изменениями в жизни общества, переживала за нас, писала статьи, тезисы, думала о будущем нашем синтаксическом глагольном словаре. В феврале 1988 г. (за два месяца до смерти) собиралась делать доклад на проводимой кафедрой межвузовской конференции. До последних дней она следила за собой: подкрашивала волосы, делала регулярно стрижку, продумывала наряды.

В последние недели ее жизни я вечерами ходила делать Эре Васильевне обезболивающие уколы (утром и днем их делала медсестра) и видела, как Эра Васильевна сопротивлялась смерти, боролась с ней. Говорят, надо со смирением принимать смерть, Эра Васильевна не хотела умирать, не хотела уходить из жизни, оставлять близких.

В последние три дня, будучи без сознания, она металась на кровати, была неспокойна и громко, страшно кричала имя дочери. В момент (точнее мгновение) ухода Эры Васильевны из жизни (дома были сестра Рита Васильевна, сын Ваня, дочь Ольга и я) потеряла сознание Ольга, на следующий день она попала в больницу и очень долго болела. Владимир Леонтьевич, муж Эры Васильевны за время ее болезни перенес два инфаркта, после смерти Эры Васильевны – третий обширный инфаркт и на следующий год после ее смерти (в сентябре 1989 г.) ушел из жизни вслед за ней. (Записано в октябре 1996 г.)

•

Последний приказ в Деле № 828 от 26 сентября 1988 г. (п. 9) исключает Э.В. Кузнецову из списков сотрудников Уральского университета в связи со смертью…

Из наших сердец – не исключает. Мы, русские, любим любить и страдать. После всего, что произошло, Эру Васильевну невозможно любить, не страдая. Хоронили Эру Васильевну в пасмурный последний день апреля. Я почти не запомнил этот день. Помню только, что на другой день было солнце.

Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю.

Александр Лацис как «критик»: письмо в редакцию «Литературной газеты»

(печатается по машинописной рукописи из архива автора).

Публикация «Удара по лакунам» на 16-й странице газеты («Литературная газета», 27 июня 1984 г.) поставила нас, как мы сначала думали, в «тяжелое» положение: эта страница считается юмористической и сатирической, таковым, казалось нам, должен быть и ответ. Но Вы оказали нам, по-видимому, невольную услугу, выбрав в качестве автора фельетона А. Лациса: мы постараемся быть юмористичными и сатиричными в той же мере, как и он, ибо это, оказывается, не столь трудно, как предполагали мы. Нам, специалистам, этот фельетон, как и всякое сочинение «постороннего человека», конечно, показался смешным. Но мы опасались, что он покажется смешным, но уже в силу своих «профессиональных» достоинств, и другим людям. В этом отношении нам, если не крупно, но также повезло. Другим этот «удар» показался не смешным. Предугадывая ваши возражения, сразу же оговоримся: этих других не так уж много, и они наши коллеги и знакомые, которые делились с нами своими впечатлениями относительно вашего «Удара». Возможно, что другие читатели вашей газеты и смеялись. Но в этом позволительно усомниться. И вот по какой причине: и юмор, и сатира, по-видимому, строятся на том, что характеристические (глубинные) черты человека или явления, идеи или текста берутся в целостности и переакцентируются, подаются под неожиданным и дерзким углом зрения («заостряются») в таком контексте, который «непривычен» для них. Но именно целостность понимания рассматриваемой – юмористически или сатирически – сущности проблемы и отсутствует, на наш взгляд, в фельетоне А. Лациса. Но зато присутствует