§ 3. Отдельные эстетические суждения

Остается еще несколько речей Диона Хризостома, которые либо по своему названию, либо по отдельным содержащимся в них мелким суждениям могут привлечь к себе внимание истории эстетики.

1. Речь LII

Эта речь Диона Хризостома об Эсхиле, Софокле и Еврипиде, или о луке Филоктета, представляет собой небольшой, но довольно яркий литературно-критический трактат, содержащий сравнительную оценку трагедий о Филоктете трех великих драматургов и дающий примечательные характеристики стилей этих поэтов. Эсхил характеризуется суровой простотой, монументальностью, величием и цельностью, отсутствием всяких бытовых и житейских деталей (II 158,19 – 160,21); Еврипид – напротив, – удивительно тонкой и мастерской разработкой сюжета, показывающей его величайшую рассудительность, остроумие и изящество (160,21 – 161,29); Софокл занимает некое серединное место, его поэзия лишена и эсхиловской архаической простоты и суровости, и еврипидовского изящества и естественности, отличается благочестием, убедительностью и благородством (161,29 – 163,5).

Сказать, что в этой своей речи Дион Хризостом рисует нам трех великих греческих трагиков сколько-нибудь оригинально или с указанием каких-нибудь небывало тонких литературных наблюдений, никак нельзя. Все изложено здесь правильно, художественно, убедительно и понятно. Но для истории эстетики можно сделать только тот общий вывод, что Дион Хризостом в своих эстетических методах примыкает ко второй греческой софистике, а именно к тем ее гармоническим и уравновешенным сторонам, которые и в намерениях соответствующих авторов, и фактически звучат действительно гармонически уравновешенно, как результат воспроизведения греческой классики.

Во второй греческой софистике воспроизводились также и другие стороны греческой классики, но они почти не представлены в произведениях Диона Хризостома.

2. Речь LIII

Значительная часть речи, озаглавленной «О Гомере», представляет собой перечисление тех писателей, которые превозносили Гомера: Демокрит, Аристарх, Кратет, Аристотель, Гераклид Понтийский, Платон, Зенон-стоик, Антисфен, стоик Персей (II 163,1 – 164,29). Объясняется двойное отношение Платона к Гомеру (163,19 – 164,9). Похвалы, расточаемые в адрес Гомера самим Дионом, не очень убедительны и уж совсем не эстетического плана: почитание Гомера у варваров, не знающих греческого языка; его скромность в быту; его писательская скромность; изображение добродетелей и пороков, изображение добрых царей.

3. Речь LV

Еще одна речь Диона Хризостома весьма завлекательна по своему названию, – она называется «О Гомере и Сократе». Что же касается содержания речи, то ее можно рассматривать в истории эстетики с определенными ограничениями. Главный вопрос, который в этой речи ставится, – об особенностях, которыми отличаются одновременно Гомер и Сократ.

И тот и другой, оказывается, не были кичливыми и дерзкими, как невежественные софисты. Оба были настолько скромными, что мы даже не знаем ничего о том, где родился Гомер; а Сократ, хотя ему и не удалось скрыть места своего рождения, ничего о себе не говорил и не притязал ни на какую мудрость. Ни Гомер, ни Сократ не записывали своих сочинений, оба презирали погоню за излишеством. И оба они были искусны в уподоблениях и сравнениях, только Гомер сравнивал то или иное событие и человека с огнем, ветром, морем, орлами, быками, львами и т.п., а Сократ пользовался сравнениями с горшечниками и сапожниками. И Гомер и Сократ старались воспитывать людей: один с помощью мифов, другой же часто обращался к шутке, но все для того, чтобы это шло людям на пользу.

Сократ, мудрость которого близка, судя по Диону, киникам, – подлинный ученик Гомера «по образу мыслей» и «характеру». Для автора Гомер и Сократ – образцы истинной мудрости, «сдержанные и скромные» наставники людей.

Отметим здесь важный момент суждений Диона о художественном образе. По мнению Диона, поэтический, художественный образ наделен огромной этической воспитывающей силой и несет в себе даже нечто символическое. Вот почему такую роль Дион придает сравнению, мифу, шутке, примеру, наконец, их содержательности и значительности, а не считает их только достижением внешней техники поэта и философа. Как видим, это идеи, вполне близкие к классическому единению этического и эстетического, что и характерно для Диона как представителя так называемого «эллинского возрождения».

Вообще художественно-эстетическим образцом для Диона были Гомер, Геродот, Фукидид и Ксенофонт – излюбленные авторы выдающихся эллинистически-римских риторов, сочинения которых пестрели примерами и цитатами, взятыми из этих классических текстов. Гомер, как мы знаем, не раз становился предметом рассуждений Диона (например, речи XVIII, LIII, LV). Он прославляет «мусическое искусство одного человека», превзошедшего Сирен и Орфея и подчинившего своему очарованию варваров. Дион не только проявляет свою эрудицию, ссылаясь на древние авторитеты (Демокрит, Зенон, Платон, Аристотель), но восхваляет гомеровскую простоту и бедность, отсутствие честолюбия, мужество и главное, «возвышенный образ мыслей», что позволяет создать идеальный образ поэта, отличающийся милой сердцу Диона кинической добродетельностью (речь LIII).

Как видно, все эти суждения, не отличаясь оригинальностью, создают определенный тип эллинистически-римского художественного сознания, особенно характерный для второй софистики II в. н.э.

Лукиан

Лукиан – это замечательное и, можно сказать, небывалое явлены в античной литературе. Конечно, у Лукиана нет специального раздела эстетики, как нет его и вообще нигде в античной литературе. Тем не менее само искание эстетики как системы свойственно Лукиану в глубочайшей степени. Для того чтобы это понять, нужно только отказаться от тех ходячих представлений о Лукиане, которые сводят его на простого и плоского сатирика или юмориста и игнорируют невероятную психологическую сложность, которую у него приходится констатировать. В связи с этим необходимо остановиться на обзоре периодов его творческого развития, в то время как