– Какая вдохновляющая мысль! – насмешливо фыркнул Питт, на что Аира только укоризненно вздохнул.

Питт не стал пытаться пробраться внутрь с наскоку, а потратил почти десять минут драгоценного времени на детальное обследование корпуса подлодки и усеивающих ил вокруг него обломков. Поразившая ее ракета была рассчитана на гораздо более крупные цели, поэтому останки субмарины мало напоминали некогда могучий и грозный корабль. Трубы, клапаны, смятые стальные листы обшивки валялись вокруг, будто разбросанные рукой великана. Питт скользил над фрагментами разорванных в клочья тел, подобно ангелу смерти, осеняющему своим крылом взорванный террористами автобус.

Взмахнув ластами, чтобы преодолеть сопротивление течения, он проник наконец внутрь полурасплющенного корпуса сквозь огромное отверстие, образовавшееся на месте сорванной взрывом рубки. И сразу же луч фонаря выхватил из мрака два трупа, зацепившиеся за пульт управления. Подавив усилием воли позыв к рвоте, Питт заставил себя тщательно обыскать обоих мертвецов. Казалось невероятным, чтобы у членов экипажа погибшей субмарины не нашлось в карманах ничего личного, но Питт, к своему глубочайшему разочарованию, не обнаружил не только бумажников с документами или пластиковых карт, но даже самых невинных семейных фотографий.

– Восемь минут, сэр, – напомнил о себе Кокс. – У вас осталось восемь минут до начала подъема.

– Понял вас, спасибо. – Обычно подобные предупреждения исходили от Джиордино, но в отсутствие последнего Питт испытывал искреннюю благодарность к гиганту-южанину, чья заботливость позволяла ему лишний раз не смотреть на часы, экономя тем самым драгоценные секунды.

Углубившись в дебри темного корпуса и освещая фонарем переплетения искореженной стали и труб, он добрался до узкого коридора и стал осматривать каюты. Все они были пусты. Порывшись в ящиках и шкафах, Питт никаких документов не нашел. Проверил, сколько воздуха осталось в баллонах, и начал готовиться к всплытию. Времени на необходимые декомпрессионные остановки оставалось в обрез. По пути заглянул в офицерскую кают-компанию, сильно пострадавшую от вмятины в корпусе. Привинченные к палубе столы и стулья, а также другая мебель превратились в груду бесполезных обломков.

– Четыре минуты, сэр.

– Четыре минуты, – повторил Питт.

Время уходило, но он не мог покинуть подлодку, не посетив капитанскую каюту. Очутившись в тесном отсеке со спартанской обстановкой, он принялся лихорадочно искать письма, рапорты, хотя бы просто какие-нибудь записи. Ничего. Ни клочка бумаги, не говоря уже о бортовом журнале. Складывалось впечатление, будто погибший корабль и его мертвый экипаж были фантомом, галлюцинацией. Питт ничуть не удивился бы, если бы они сейчас вдруг задрожали и исчезли, как мираж в пустыне.

– Две минуты! – Голос Кокса прозвучал резче, чем в последний раз.

– Все, уже иду.

И тут Питт почувствовал у себя на плече чью-то руку. Он застыл на месте; ровно бившееся сердце вдруг застучало, как колеса курьерского поезда. Рука не пыталась схватить его за горло – она просто неподвижно лежала между плечом и шеей. Глубокое потрясение вызывает страх, парализующий, неподконтрольный ужас, уносящий в безумие. Любой человек при этом цепенеет, как под наркозом, и теряет способность трезво рассуждать. Любой, но только не Питт.

Несмотря на шок, мозг его работал на удивление ясно и четко. Питт был слишком прагматичен и недоверчив, чтобы поверить в призраков и злых духов, а другой водолаз здесь появиться просто не мог. Страх растаял, как иней под лучами солнца. Ощущение неизвестности вернулось на уровень осознания. Стараясь не делать резких движений, Питт начал медленно поворачиваться, затем осторожно переложил фонарь в левую руку, а правой вынул из ножен водолазный нож. Крепко сжав перчаткой ребристую рукоять, он заставил себя бестрепетно взглянуть в лицо невидимому противнику. Представшее взору запомнилось ему до могилы.

Красивая женщина, или, скорее, то, что было некогда красивой женщиной, смотрела на него расширенными, невидящими голубыми глазами. Рука, коснувшаяся его плеча, была вытянута вперед, как будто маня к себе. На мертвой был стандартный черный комбинезон Четвертой империи, но настолько изодранный в клочья, словно по нему прошлась лапа гигантской кошки. Из прорех выглядывали окровавленные клочья плоти, одна рука ниже локтя просто отсутствовала. На погонах имелись какие-то знаки различия, но Питт не смог их опознать.

Лицо женщины выглядело умиротворенно-безмятежным и мертвенно-белым от долгого пребывания в холодной воде. Вокруг головы нимбом расплывалась буйная масса светлых волос. Широкие скулы, чуть вздернутый нос и серо-голубые глаза, уставившиеся в зеленые глаза Питта на расстоянии не больше фута. Он хотел было оттолкнуть от себя труп, но тут в голову пришла свежая мысль, и он понял, что следует делать.

Он быстро обшарил карманы комбинезона, ничуть не удивившись отсутствию каких-либо предметов, указывающих на личность владелицы. Потом размотал с пояса катушку тонкого троса и обвязал обутую в сапог ногу мертвого тела. После чего выплыл из широкой трещины в корпусе и начал подъем к тускло светящейся над головой полынье.

Проделав все декомпрессионные остановки, Питт всплыл точно в центре промоины и подплыл к краю, где его ожидали Кокс и еще несколько человек. Рядом суетилась Эви Тан, с энтузиазмом снимая, как Питта с его громоздким водолазным снаряжением вытаскивают из воды на лед сразу несколько сильных мужских рук.

– Нашли, что искали, сэр? – осведомился южанин.

– К сожалению, ничего такого, что можно было бы положить в банк, – ответил Питт, когда с него сняли шлем. Он передал Коксу конец уходящего в воду троса. – Позвольте спросить, что на том конце, сэр?

– Один человек из экипажа подводной лодки.

Эви напряженно вглядывалась в неясный силуэт, поднимающийся из темных глубин, и слабо ахнула, побледнев под цвет ледяного поля, когда на поверхность выплыла изуродованная фигура с разметавшимися вокруг головы белокурыми волосами.

– О боже! Это же женщина!

Она была так потрясена, что даже забыла отщелкнуть кадр, пока неизвестную заворачивали в пластик и грузили на сани.

Питта уже успели освободить от баллонов, и он тоже провожал взглядом сани с завернутым телом.

– Если не ошибаюсь, она была офицером, – заметил он. – Быть может, даже командиром.

– Какая жалость, – с нарочитой скорбью отозвался Кокс. – Весьма привлекательная леди.

– И все же даже в мертвой, – печально покачала головой Эви, – в ней, несомненно, чувствуется какая-то утонченность. Если я хоть в чем-нибудь разбираюсь, убеждена: это была выдающаяся женщина.

– Вполне возможно, – согласился Питт, – но что она делала на подводной лодке, которой полагалось погибнуть еще лет пятьдесят назад? Я очень надеюсь, что удастся идентифицировать тело. Это будет полезный кусочек в мозаике.

– Я буду следить за этой историей до самого конца, – решительно заявила Эви.