— Уорд, нужно вытащить Чарльза…

— Слишком поздно.

Я поволок ее к дверям, ведшим в небольшую кухню. Сперва она сопротивлялась, но затем последовала за мной мимо двоих перепуганных мужчин в белом, прямо к открытой задней двери. Я едва не поскользнулся на верху короткой лестницы, но успел ухватиться за перила и сбежал вниз.

Мы пробежали вдоль стены ресторана. Выстрелы прекратились. Бросив взгляд в окно, я увидел парня, стоявшего возле кабинки, где лицом вниз на столе лежал Монро.

Парень повернулся и, увидев нас, бросился к двери.

— К машине! — крикнул я.

Нина побежала дальше.

Повернувшись, я направил пистолет вдоль улицы, как можно быстрее пятясь назад. Парень выстрелил, прежде чем я успел сообразить, что он уже снаружи.

Я выстрелил и снова попал в него, в живот, опять отбросив его назад. Со всех ног я бросился к машине, как раз в тот момент, когда вспыхнули фары и послышался шум мотора.

А потом я почувствовал сильный толчок в плечо, который сбил меня с ног. Я упал, сильно ударившись о тротуар. С трудом поднялся на ноги, не вполне соображая, что произошло, но явно чувствуя, что в меня стреляли.

Машина рванулась вперед, дверца распахнулась, и я ввалился внутрь. Мои ноги еще болтались снаружи, когда Нина вдавила педаль и рванула с места задним ходом со скоростью сорок миль в час. Когда я наконец оказался внутри и дверца захлопнулась, она резко развернула машину и помчалась по улице.

— Куда ехать?

Она обернулась ко мне, и ее внезапно расширившиеся глаза подтвердили то, что я уже подозревал.

Я прижал руку к левому плечу и ощутил под пальцами влажное тепло.

— Куда угодно, — ответил я, чувствуя, как боль внезапно пронзает меня, словно острый нож.

Они вышли из ресторана «У Генри» под слабый, но непрекращающийся дождь. Том поежился, ощутив пронизывающий холод. Он сумел доесть лишь половину своей порции, склонившись вместе с Хенриксоном над столиком в дальнем углу. Том заметил, что несколько посетителей поглядывают в их сторону. Можно было даже представить, о чем они думают, и это отнюдь не добавляло ему аппетита. Хенриксон был необычно молчалив, и с того момента, когда он в последний раз улыбнулся, успело пройти некоторое время. Возможно, он просто тоже устал, хотя по его виду этого сказать было нельзя. Его движения оставались столь же четкими и точными, он ел быстро и деловито, с легкостью расправляясь с бифштексом из жареной курицы, который он попросил приготовить с кровью, что весьма удивило Тома. Официантку, впрочем, тоже, судя по тому, как она на него посмотрела. Покончив с едой, репортер посмотрел в окно, словно желая, чтобы темнота побыстрее закончилась.

— Ну что ж, — сказал он, пока Том пытался поплотнее запахнуть пальто от ветра, и посмотрел вдоль улицы. — Думаю, пора мне возвращаться к себе в мотель.

Том удивился. Он полагал, что они направляются в бар. Это вовсе не означало, что ему хотелось выпить — дневная прогулка основательно его утомила, а после теплого душного ресторана его начало клонить в сон, так что неплохо было бы и прилечь. Однако он знал, что если окажется в номере один, то сразу же начнет думать о том, чтобы позвонить Саре, а никаких доказательств у него до сих пор не было.

— Угостить вас пивом? — спросил он, тут же почувствовав себя крайне неловко.

— Конечно, — медленно ответил Хенриксон. — Почему бы и нет?

Что-то в его голосе заставило Тома задуматься, не принял ли тот его предложение по каким-то своим причинам, не имеющим ничего общего с желанием выпить или побыть в его обществе. Однако когда они сидели в углу бара «У Большого Фрэнка», в котором никого больше не было, кроме них, репортер чокнулся кружкой с Томом.

— Прошу прощения, если вам показалось, будто я витаю в облаках, — сказал он. — Просто я постоянно ощущаю, как идет время. Это для меня очень важно.

— Знаю, — сказал Том. — Завтра мы его найдем. Обещаю.

— Неплохо бы, — ответил Хенриксон, глядя на дверь. — Но давайте пока выясним, кто нами интересуется.

Повернувшись, Том увидел рослого мужчину, направлявшегося через бар прямо к ним. Он шел не слишком быстро, но весьма целеустремленно.

— О черт, — сказал Том. — Это шериф.

Коннелли и репортер окинули друг друга взглядами.

Затем полицейский переключил свое внимание на Тома.

— Мистер Козелек, — сказал он. — Как я вижу, вы просто не в состоянии отказаться от гостеприимства Шеффера.

— И кто же это был? — спросил Том. — Официантка? Или один из стариков в угловой кабинке?

— Что-то я не пойму, о чем вы, — пожал плечами Коннелли.

— Думаю, он подразумевает, что кто-то сообщил вам, что он до сих пор в городе, — сказал Хенриксон. — И я склонен полагать, что он прав.

— Здесь не Твин Пикс, сынок. Я просто проходил мимо и увидел, как вы вдвоем сюда зашли.

Хенриксон отхлебнул пива и посмотрел на полицейского через край кружки.

— Какие-то проблемы, шериф?

— Я даже не знаю, кто вы такой.

— Я писатель.

— И что писателю делать в Шеффере?

— Пишу большую статью. О туристических достопримечательностях Северо-Запада.

— А мистер Козелек вам помогает?

— Можно сказать и так.

— Никогда особо не общался с писателями, — заявил Коннелли. — По большей части они сплошное дерьмо.

Тому не понравилось, как двое посмотрели друг на друга. Он попытался сообразить, что бы такое сказать, что-нибудь банальное, чтобы разрядить атмосферу. Затем снова послышался звук открывающейся двери, и в бар вошли еще двое, стряхивая капли дождя с волос.

— Привет, — сказала одна из них, женщина.

Том понял, что это врач, которая его осматривала. Она подошла к ним и присела рядом.

— Мелисса, — вежливо представилась она. — Не беспокойтесь — когда мы встретились в первый раз, вы были порядком не в себе. Как вы себя чувствуете?

— Превосходно, — ответил Том.

Позади стоял ее муж. Кивнув Коннелли, он направился к бильярдному столу в дальнем углу бара, У него был вид человека, не привыкшего к вежливым беседам.

— Это хорошо, — сказала Мелисса, глядя на Тома так, как обычно смотрят на своих пациентов врачи: отрешенно-оценивающе, словно подразумевая, что его собственное мнение о состоянии своего здоровья хотя и представляет некоторый интерес, но никак не может служить основанием для диагноза. — Не тошнит? Голова не болит?

— Нет, — солгал он. — Я прекрасно себя чувствую. Спасибо.

— Отлично. О, кстати, на вашем месте я бы не увлекалась лекарственными травами. Никогда не знаешь, как могут подействовать некоторые из них.