– Да до хуя мы чего экспортируем! – высекает Тоха. – Мука, крупы, макароны, отруби, хлопья, крахмал, сахар… Но самое основное – растительные масла!

– Садись. Пять, – ворчит Фильфиневич, реагируя на тон с явным подъебом.

– В общем, все всё поняли. Для того, чтобы продолжать перерабатывать зерновые и технические культуры в тех же объемах, мы не можем упускать «Южный регион», – возвращаюсь я к сути. – Градский говорит, что, согласно нынешней процедуре конфискации, агрокомплекс будет выставлен на аукцион. И произойдет это, как мы полагаем, в ускоренном режиме. Все-таки это важная часть экономики.

– Я понял, – откликается Чара. – Ты хочешь, чтобы на аукционе его приобрели мы.

– Да. И финансовый фонд для этого нужно сформировать уже сейчас. Оформляем, подписываем, кладем деньги на счет и ждем. Чтобы потом, когда начнутся торги, не протупить.

– Вопрос, – чеканит Чарушин задумчиво. – О какой сумме речь? Хотя бы примерно? Потому что мне кажется, этот «мамонт» будет стоить просто охульярд. Там же земли. Восемьдесят пять процентов всех сельхозвладений по трем областям.

– Да, сумма предполагается большая, – выдыхаю я.

Беру карандаш, пишу на стике для заметок.

Оценив «кассу», все как один присвистывают. А Бойка еще и матом комментирует.

– Впятером не потянем, – заключает через пару секунд. – Даже шанса нет. Пятая часть этой кучи – это, сука, весь трастовый фонд моей дочери. Я понимаю, что вливание перспективное. Не дебил. Но, бля… Сань, вдруг что-то не так? Всякое случается… Я не могу так рисковать.

– Для меня тоже до хрена, если честно, – говорит Чара. – Но… – тут же находит решение. – Есть идея, – выдает с загадочной ухмылкой.

Чародей, мать его.

– Ну, – подгоняет его Тоха. – Не томи, блядь.

– Я знаю, кого можно привлечь к нам шестым и седьмым.

– Кого попало я не хочу, – толкаю честно. – Мне нужны люди, которым я доверяю, как себе.

– Мой отец, – озвучивает Чара первый вариант. – И… Владыка моря – Адам Терентьевич Титов.

– С первым – ок, – одобряю я и поднимаю чашку, чтобы сделать большой глоток кофе. Парни, увидев это, вспоминают, очевидно, про свои напитки. Пауза секунд на десять затягивается, пока все прикладываемся. – Второму – на хрена? – прикидываю я чуть позже. – Нет, Титов, конечно, топ. Хороший мужик. Да и мощь на всю страну. Нам бы такого в союзники... Охеренное укрепление. Но у него же порты и свой припортовой завод по химикатам.

– Да, но зерновой терминал у Титова тоже есть. И это весомая часть компании. Если мы на берегу договоримся: сколько будем забирать на переработку, а сколько останется ему на сырьевой экспорт, то… Должно быть выгодно всем.

– Окей, – снова соглашаюсь я с Чарой. – Как с ним состыковаться и найти общий язык? Точно знаю, что меня он слушать не готов. Относительно Георгиевых у него мнение так себе. Тем более сейчас, когда все, кому надо, в курсе, что моему продажному папаше дело шьют, – размышляю хладнокровно. И прихожу к естественному решению. – Чара? Это твой выход. С твоей семьей, как я помню, Титов прям очень вась-вась.

– Да, – подтверждает. – Займусь. Только сегодня у меня выписка из роддома, помнишь?

– Да, конечно, – едва всплывает эта информация в мозгу, подхватываюсь с места. – Сейчас едем. Только Анжеле кое-какие задания дам. Встретимся в…

Мозг буксует, потому как попутно я раскручиваю мысль, что на выписке Лизы должна быть и Соня.

Какого хрена она мне ночью, когда созванивались, ничего не сказала?

– Давай в субботу, – подтягивается Бойка.

Я смотрю на них тупо агрессивно. Хоть и понимаю, что их вины в творящемся в моей жизни дерьме нет. Абсолютно.

– В субботу у меня свадьба, – напоминаю мрачно.

– Сука… – выдыхает Тоха. – А можно я это ебаное событие пропущу?

– Нет, нельзя.

Обмениваемся впятером не самыми дружелюбными взглядами. И уже молча покидаем кабинет. Как говорится, мать вашу, без комментариев. Пацаны первыми спускаются на парковку. Я задерживаюсь, чтобы растолковать Анжеле, что нужно сделать сегодня до конца рабочего дня. Она еще именно в этот, сука, момент, когда у меня и так душа косо стоит, решает подвисать и тупить.

Выхожу из здания офиса злой, блядь, как черт. Сажусь в тачку. Уже мысленно строю маршрут таким образом, чтобы перед роддомом купить цветы, когда в навигаторе мобилы загорается точка, сообщающая, что моя, сука, мать года, снова на территории чертовой загородной гостиницы.

Внезапно такая ярость охватывает. Плюю на все и еду туда.

Я уже давно в курсе, в каком именно номере они устраивают свои гребаные игрища. Поэтому на ресепшене не задерживаюсь. Поднявшись на нужный этаж, дергаю за локоток торчащую у тележки на коридоре горничную.

– Иди сюда, мадемуазель, – выдыхаю хрипло. Увидев перепуганные глаза девчонки, понимаю, что нужно сбавить обороты. Удается это с трудом. – Даю тебе триста баксов…

– Да вы что? Я не такая!

На этом моменте мне вдруг смешно становится. Ухмыляясь, качаю головой.

– Не за то, что ты подумала.

– А за что?

– Нужно постучаться в номер в конце коридора. И дождаться, пока откроют.

– Меня же выгонят с работы…

– Я тебе другую найду. Лучше.

– Деньги вперед, – заявляет она неожиданно нагло.

Да уж… Первое впечатление бывает обманчиво.

Пару минут спустя мы уже стоим перед номером. Девчонка напротив глазка, я сбоку, за стеной.

– Кто там? – узнаю, сука, голос своей матери.

– Пожар, – выдыхаю практически беззвучно, делая упор на движение губ, когда горничная, растерявшись, смотрит на меня.

– Пожар, – мямлит она.

Приходится ущипнуть и потребовать:

– Громче.

– Пожар, – сипит она чуть выше.

– Да заори ты!

И тут она, вконец труханув, горланит на весь коридор.

– Пожар!!!

Постанова, конечно, убогая. На мою мать и Полторацкого впечатление вряд ли производит. Тут, вероятно, срабатывает другое: привычка выяснять все на месте.

Замки щелкают.

Я закладываю ладони в карманы брюк и, шагнув к двери, отпихиваю девчонку в сторону.

Глаза в глаза. Подрыв последних снарядов.

– Привет, мам.

[1] Здесь: Алиса – виртуальный голосовой помощник.

30

Вроде как думающий человек,

а самцовская натура берет верх.

© Александр Георгиев

Едва мой