они не понимали, что с ними произойдет?

– Персис, ты в порядке?

Она перестала листать страницы. К горлу подступала тошнота.

– Я… Прости за вчера.

Секундное молчание.

– Простить за что?

Она сделала глубокий вдох:

– Арчи, я думаю, что ты замечательный человек… – Она замолчала.

– Но?

– Но… мы коллеги. И ты скоро вернешься в Англию. – Она судорожно подбирала слова. – Мы с тобой из разных миров. – Персис вдруг поняла, что это похоже на банальную сцену из низкопробного голливудского фильма, но отступать было поздно. – Ничего не выйдет.

– Мое мнение не берется в расчет?

Будь твердой, сказала себе Персис.

– Боюсь, что нет. Я уже все решила.

– Точнее, за тебя уже все решили, ты это хочешь сказать?

Обвинение было не лишено оснований. Бессознательно Персис снова начала листать страницы, с трудом стараясь облечь мысли в слова:

– Ты не понимаешь.

– Так, может быть, ты объяснишь?

И вдруг слова будто прорвали плотину:

– Ты вообще представляешь, каково это? Быть мной. Бороться изо дня в день. Вся моя жизнь – это публичное шоу, легкая добыча для любого газетчика в стране. И только потому, что я женщина. – Она продолжала листать бумаги Линдли, перейдя к материалам по Отто Скорцени, бывшему командиру Брунера. – Можешь себе представить, какой у них у всех будет праздник, если мы с тобой… – Она замерла.

Папка была раскрыта на первой странице послужного списка Скорцени. Там же была фотография. Персис будто пронзил разряд тока.

Невозможно.

– Персис?

– Прости, – выдохнула она. – Мне надо идти.

И, обрывая его протест, положила трубку.

Персис вытащила страницу из папки и внимательно в нее вгляделась. Она ощутила слабое покалывание в голове.

Вот она. Недостающая связь.

Зовите это интуицией или слепой удачей, но ответ сам пришел к ней в руки. Или, во всяком случае, намек на ответ.

Она взглянула на часы на стене. Почти десять.

Еще не поздно.

43

Обветшалое здание, словно пьяница, опиралось на две высившиеся по бокам башни. В узком пространстве между ними тянулась паутина из проводов, на некоторых из них висело белье. Видавший виды фасад потрескался от солнца, покрылся впадинами от потоков дождя и был окончательно изуродован потускневшими рваными болливудскими постерами, облепившими стены до самой крыши.

На многих балконах были решетки. Со второго этажа сквозь прутья на Персис мрачно смотрела старая женщина.

Вход никто не охранял, и внутри не было лифта. Персис этого и не ждала. Она пешком поднялась на шестой этаж. На пятом женщина кормила ребенка грудью прямо на бетонных ступенях. Сначала Персис не поняла, почему она не делает это в квартире, а потом женщина – на самом деле скорее девочка – пересела так, что стала видна ее раздувшаяся правая щека, и все стало ясно.

Персис подошла к квартире номер 503 и замерла в нерешительности. А если она неправа?

Она постучала.

Через пару секунд дверь открыла невысокая красивая темнокожая девушка двадцати с чем-то лет. На ней была хлопковая ночная рубашка с бабочками.

– Да?

– Простите за беспокойство, мне нужно поговорить с вашим мужем.

В глазах женщины мелькнуло подозрение.

Наверное, Персис стоило надеть форму.

– Меня зовут Персис.

Женщина узнала ее, и с узнаванием пришла ярость. Она стиснула зубы.

– И вам хватило… хватило наглости сюда прийти? – Женщина ткнула в Персис пальцем и шагнула вперед, так что Персис пришлось попятиться. – Убирайтесь! Убирайтесь отсюда, пока я не…

– Марта!

Женщина замерла. Позади нее выросла фигура Джорджа Фернандеса в жилете и шортах. На руках у него спал ребенок; он пошевелился, но не проснулся.

При виде Персис Фернандес широко распахнул глаза:

– Ты что здесь делаешь?

– Нам надо поговорить.

Марта снова готова была взорваться, но Фернандес оборвал ее одним взглядом и передал ребенка:

– Отнеси его в кровать.

– Но…

– Марта. Пожалуйста.

Она бросила на Персис полный ненависти взгляд и ушла в спальню, хлопнув дверью.

Фернандес провел Персис в квартиру и указал на поношенный старый диван. Комната, в которой они оказались, была в три раза меньше гостиной в доме Персис, и Фернандес в ней казался еще огромнее, чем обычно, как медведь в клетке.

Персис достала из-под мышки папку и оглядела заваленный вещами журнальный столик. Фернандес сдвинул тарелки и игрушки в сторону.

Персис положила на стол личное дело Отто Скорцени с его фотографией, а рядом фотографию из пиджака Ингрэма-Брунера: Брунер и Скорцени на рыбалке.

Было очевидно, что на обоих снимках изображен один и тот же человек, с той только разницей, что в личном деле была видна левая сторона лица с бросающимся в глаза шрамом от уголка рта до уха.

– Это Отто Скорцени, оберштурмбаннфюрер СС, один из старших гитлеровских офицеров. Он руководил Абвером, немецкой разведкой, а после войны, предположительно, сетью под названием «Паук», помогавшей нацистам бежать.

– Это крысиные тропы, – пробормотал Фернандес.

– Что?

– Так называют нацистские сети для побега. Я где-то читал.

Персис изумленно уставилась на Фернандеса. Почему люди ее класса так часто недооценивают тех, кто родился в худших условиях? Она никогда бы не подумала, что Фернандес в свободное время может что-то читать.

– Во время войны он был командиром человека, который на меня напал, Джеймса Ингрэма. Его настоящее имя – Маттиас Брунер, он был нацистом и скрывался от властей. Сам Скорцени два года назад бежал из лагеря для интернированных. По пути сюда я заехала в Le Château des Rêves и показала фотографию Жюлю Оберу. Он подтвердил, что Скорцени – тот самый человек, которого он видел, Удо Беккер, наш мистер Грей. А Ингрэм – «высокий блондин», с которым он там встречался.

Фернандес резко откинулся на спинку дивана, будто отшатнулся от поезда:

– Ты хочешь сказать, что наши расследования привели нас к одному и тому же? Мы ищем одного человека?

Персис кивнула:

– Брунер и Скорцени приехали в Бомбей не просто так. Я думаю, они приехали сюда, чтобы украсть манускрипт Данте. И убедили Джона Хили им помочь. Или вынудили.

– Как? Хили был известным человеком.

– Я думаю, они угрожали рассказать правду о том, чем Хили занимался в Италии.

Персис быстро объяснила, как были подделаны записи о содержании Хили в плену, и рассказала о том, что, по словам Бельцони и Мариконти, в войну англичанин был коллаборационистом.

– Из Винчильяты Хили забрал Маттиас Брунер. Думаю, поэтому Скорцени поручил миссию именно ему. Наверное, Брунер отвечал за Хили, когда тот сотрудничал с нацистами.

Некоторое время Фернандес осмыслял новую информацию.

– Но зачем? Зачем им красть манускрипт Данте?

– Не знаю. Но в любом случае в какой-то момент