В описаниях этой кампании до недавнего времени преобладала японская точка зрения, так как победа осталась за японцами, а история больше принадлежит победителям, чем проигравшим. Повесть эту рассказывали часто: могучий китайский флот собирался сокрушить злосчастных, отставших от жизни японских самураев, когда на помощь японцам пришли сами небеса, наслав тайфун, отправивший флот Хубилая в небытие. Вскоре после этого японцы назвали тот шторм «божественным ветром», камикадзе (слово коми имеет также смысл «бог», «дух» и «высший»), ссылаясь на него как на доказательство, что Япония находится под защитой Неба. Это подходило правящей элите, власть которой отчасти зависела от веры в ее способность совершать правильные религиозные ритуалы. Именно с целью навеять мысль о небесной защите, японских пилотов-самоубийц времен Второй Мировой и назвали камикадзе: они были новым «божественным ветром», который должен обеспечить защиту от иностранного вторжения. Вплоть до самого поражения Японии в 1945 году мысль об этом успокаивала население.

Однако проведенные в 2001 году исследования установили, что это миф. Почти 800 лет спустя обнаружилось, что японцы были куда более способны к отпору, чем традиционно принято считать. Их спас вовсе не божественный ветер, а монгольская некомпетентность и японская боевая мощь.

Эта операция дурно пахла с самого начала. Хубилай утратил связь с реальностью и, подобно Гитлеру во время Сталинградской битвы, казалось, верил, что само решение атаковать неизбежно приведет к победе, словно оно одно разрешает все военные проблемы. Он переоценил свои силы, недооценил силы противника, требовал невозможного, игнорировал проблемы тылового обеспечения и командования, не принимал в расчет погоду, невзирая на неудачу, случившуюся шесть лет назад.

Чтобы гарантировать успех, Хубилаю требовался больший, чем прежде, флот для перевозки более крупных сухопутных сил, а для этого требовалось содействие Кореи, против воли ставшей его вассалом. Но Корея перенесла тяжелый удар разгрома 1274 года. У страны конфисковали запасы зерна, а юношей призвали служить кораблестроителями и воинами, оставив трудиться на полях только стариков и детей. В стране не было ни урожая, ни человеческих ресурсов. Хубилаю пришлось пять лет слать продовольственную помощь, чтобы не дать Корее совсем обезлюдеть, и она была не в состоянии обеспечить флот всеми нужными кораблями. Большую часть их пришлось перегнать с юга, из бывшей империи Сун, отобрав у местных жителей, не желавших с ними расставаться.

Конечно, все было бы куда проще, признай Япония его сюзеренитет. В 1279 году в Японию прибыло еще одно посольство с инструкциями проявлять крайнюю вежливость, дабы избежать судьбы своих предшественников. К несчастью, послы прибыли как раз в тот момент, когда страну начал охватывать страх. Одна местная красавица исчезла при таинственных обстоятельствах, предположительно похищенная бандой монгольских шпионов, которые устроили базу на необитаемом скалистом островке. Поговаривали, будто вожак банды влюбился в эту девушку. Японский отряд высадился на островке, чтобы спасти ее. Вожак затащил девушку на вершину утеса и угрожал убить ее, но та сама бросилась в море и выплыла на берег, тогда как все японцы были перебиты монгольскими шпионами. Только она одна и уцелела, чтобы поведать эту драматическую историю.

Рассказ этот мог быть правдой или выдумкой; но в любом случае правительство в Камакуре сочло, что присланная Хубилаем делегация из трех человек причастна к этому заговору. Делу нисколько не помогло и то, что Хубилай прислал в подарок золотого петушка с выгравированными на нем оскорбительными словами «Ходзё Токимунэ: я поставлю тебя царем Японии», подразумевающими, что тот будет рад узурпировать власть у императора. Всех троих обезглавили, а решимость японцев укрепилась. На Кюсю собрались массы пехоты и кавалерии. Барьер вокруг залива Хаката стал длиннее и выше, оборонительные укрепления выросли и в других возможных местах высадки — в Нагато на южной оконечности главного острова, в Хариме и Цуруге в 400 км к северу на том же побережье. Япония вся подобралась, готовясь к нападению, которое теперь казалось неизбежным.

Хубилай приказал подготовить флот к вторжению немногим больше чем за год. Если верить цифрам, это был самый большой флот, какой когда-либо подымал паруса, и он оставался таковым свыше 700 лет, пока его не превзошли при высадке союзников в Нормандии 6 июня 1944 года («День „Д“»). Он соединял в себе два отряда: один из Кореи с корейским адмиралом, другой из южного Китая под командованием китайца-ренегата Фань Вэнь-ху — одного из тех, кто нанес поражение монголам во время их переправы через Янцзы в 1275 году — с монгольским со-командующим Цинь-ду. Они возглавляли примерно 140 тысяч войска. Согласно «Юань Ши», корейцы предоставили 900 кораблей, еще 3500 предположительно подходили с юга. Такое давление оказалось слишком большим для района Фукень (ныне Фуцзянь), старшине ремесленников которого велели построить 200 кораблей, но он сказал, что это никак не возможно, и поставил лишь 50. По плану войска полагалось перевести на двух флотах — 40 000 на 900 кораблях из Кореи, 100 000 на 3500 судах из Гуаньчжоу в Фукени. Оба флота должны были соединиться у острова Ики в 30 км от японского побережья, а потом вместе вторгнуться в Японию.

Таков был план. Но в этих цифрах кроется нечто, открывающее, что план этот был в изрядной степени оптимистическим. Вдумайтесь в эту цифру: 4400 кораблей — это невероятно много, особенно если это боевые корабли, как обычно предполагается в описаниях. Фактически, небольшое упражнение на деление показывает, что испанская Непобедимая Армада 1588 года (в составе которой насчитывалось 130 крупных боевых кораблей, перевозивших 27 000 воинов, примерно по 200 на корабль) с этим вторжением и рядом не стояла. Скорее флот Хубилая сопоставим с силами союзников, высадившихся в 1944 году в Нормандии: примерно 156 000 солдат на примерно 5000 судов (большинство которых были десантными), то есть по 31 человеку на судно…

Тут следует остановиться и спросить себя: а верны ли цифры, касающиеся флота Хубилая? Никто не имеет ни малейшего представления, поскольку нет никакой статистики, кроме той, которая взята из официальных источников. К любым оценкам численности следует относиться с крайним скептицизмом. Но в данном случае они не выглядят невероятными. Хубилаю было доступно огромное число кораблей, собранных для наступления на империю Сун вниз по Янцзы. Еще несколько лет назад официальные источники говорили о флоте в 3000 кораблей, и это на одной только Янцзы. А с тех пор в руки монголов попала вся империя Сун и все ее оставшиеся корабли. Посмотрим на это под другим углом: в 1588 году Испания смогла набрать 27 000 солдат из населения примерно в 7 миллионов; таким образом, пропорция — один ратник на 260 штатских. Население же Китая в XIII веке составляло около 50 миллионов, так что пропорционально Китай мог набрать для флота войско в 189 000 копий — более чем достаточно, чтобы оправдать официальные цифры.

Если мы допустим, что южные войска и в самом деле насчитывали где-то порядка 140 000 копий, вытекающий отсюда вывод ясен: за исключением немногочисленных массивных боевых кораблей, главным образом из Кореи, то, с чем мы здесь имеем дело — не что иное, как флот, состоящий из небольших десантных судов. Однако от Портсмута до Нормандии всего лишь 170 км, шесть часов хода для кораблей с двигателями. Когда 2 июня разразился шторм, Эйзенхауэр мог себе позволить отсрочить высадку на день, а потом скомандовать «Вперед!» во время ежесуточного часового затишья. Хубилаю же, чтобы доставить 900 кораблей корейского флота на расстояние свыше 200 км и 3500 намного меньших судов с юга на вообще запредельные 1400 км, приходилось полагаться лишь на силу ветра да весла. Даже при приличном ветре в нужном направлении им потребовалось бы добираться до места встречи шесть дней.