Пожав другу руку, он обнял Еноха.

— Молодец, что пришел, спасибо.

— Раз надо мир спасать — как тут не придешь? — сардонически улыбнулся он.

Образ Еноха, навсегда запечатлевшийся в памяти Амита, — болезненно худенький, застенчивый паренек, — никак не вязался со стоявшим перед ним мужчиной. Став, по меньшей мере, на тридцать фунтов тяжелее (и ни фунта жира!), Енох имел устрашающую внешность. По виду такой мог бы поднять автомобиль из жима лежа. Лицо тоже округлилось и стало более привлекательным, хотя его чуть портили немного костлявый нос и чересчур крупный подбородок.

— Так и не бросил? — Амит показал на сигарету. — Зачем гробишь себя? У тебя ж теперь семья.

Енох вздернул брови, затянулся напоследок, бросил окурок на землю и затоптал.

— Бросишь тут, живя в Иерусалиме и работая на разведку Израиля, — хмыкнул он. — Сигареты — моя самая малая тревога.

— Согласен. Позвонить кому-нибудь заранее не догадался? — спросил Амит, чувствуя, что сейчас последуют извинения.

— Пытался, — ответил он. — Но мне сказали, что район и так под строжайшим контролем. АОИ утроило посты.

Он показал глазами на площадь Западной стены.

— Ты им сказал о заложнице?

— Разумеется. Но охрана говорит… — Он показал на ворота служебного входа слева от стоянки туристических автобусов. — Коэн просто прошел внутрь, и не было никакой женщины, никакого ящика.

«Как не было?» — изумился про себя Амит.

— Так что если не добудем доказательства, то раввина трогать нельзя. Твое слово против его. А я, по идее, не должен даже стоять здесь рядом с тобой, потому что поступила информация о бывшем сотруднике АОИ с пулей в шее, которого только что унесли с тротуара напротив музея Израиля.

Выражение лица Амита сделалось кислым.

— Тому была куча свидетелей, и они утверждают, что подстрелил его крупный детина в рабочем комбинезоне с эспаньолкой. Неплохая маскировка.

Енох слегка ткнул его.

— В итоге имеем: тебя ищут и горят желанием допросить. Это не очень-то помогло мне ускорить дело. Если понимаешь, о чем я. Мог бы вообще-то и предупредить.

Теперь извиняться пришлось Амиту.

— Прости…

— Брось. А вот выстрел был хорош, — добавил он. — Ты попал ему прямо в позвоночник.

— А целился в грудь. Но все равно спасибо.

— Ты и сейчас с оружием?

Амит быстро показал «беретту» Дэвида и сразу же уронил ее в глубокий карман жилета.

Кончик левой брови Еноха изогнулся вверх.

— Сгодится. Вперед!

Он быстро зашагал по дорожке, ведущей к КПП и турникетам, блокировавшим выход с площади.

— Амит, ты уверен на все сто? — спросил Енох.

— А я хоть раз ошибся в Газе?

— Никак нет, сэр, — уверенно ответил Енох.

Он до сих пор удивлялся, отчего Амит бросил карьеру военного. В нем удивительно гармонично сочетались талант настоящего лидера и редкое хитроумие — все это на уровне инстинктов, данных ему Богом, а не годами тренировок. Поговаривали, однако, что его успехи в археологии были еще более впечатляющими.

— Ну что, прямо как в старые добрые времена? — весело спросил Енох.

— Точно. А теперь давай очаруй этих молодцев, чтоб не мешали нам пройти в туннель.

Оба сбавили шаг, когда часовые у главных ворот заметили их и поднялись на ноги.

Енох спокойным движением полез в карман брюк за своим значком «Моссада».

Шарлотта Хеннеси чувствовала себя так, словно ее похоронили заживо. Едва хватало кислорода в непроглядной темени деревянного ящика, в который ее «упаковали», не говоря уже о затхлом запахе — отчетливом напоминании, что она отчаянно нуждалась в душе. Шарлотта лежала с коленями, подтянутыми к груди, крепко связанными за спиной руками и мощным кляпом, трижды обмотанным вокруг головы. Мышцы вновь стало сводить судорогами. И хотя муки клаустрофобии были ей прежде не знакомы, такая ситуация заставила бы нервничать самого Гуддини, подумала она.

Раввин обещал, что поездка будет недолгой. Похоже, не соврал, поскольку тряский грузовик уже через десять минут остановился. До ее слуха донеслись приглушенные звуки натужно ревущего двигателя, за которыми последовало ощущение движения: сначала — вверх, потом — вниз.

С этого момента звуки стали как будто громче, и со стороны передней стенки ящика раздались удары. Тут вдруг оглушительно треснуло дерево. Шарлотта отдернула в сторону голову, когда на нее посыпались щепки. Передняя стенка ящика отлетела прочь.

Ее окатила волна прохладного воздуха.

Прозрачно звенящие голоса.

Когда она снова подняла взгляд, на фоне яркого света обрисовалась темная фигура — к ней потянулись руки, ухватили за связанные лодыжки и потянули наружу.

Енох из последних сил сохранял терпение в разговоре с двумя новобранцами, офицерами полиции ночной смены КПП. Они еще раз подтвердили то, что ранее сообщали на запрос по телефону: не видели они ни похищенной женщины, ни тем более деревянного контейнера.

— Вы проверяли весь грузовой транспорт?

— Тщательнейшим образом, — подтвердил тот, что повыше. — Этот пришел пустым.

Он показал костлявым пальцем за турникеты, где стоял фургон.

— Были только водитель и раввин на пассажирском сиденье. Ничего подозрительного. Если не верите мне, давайте сходим, заглянем внутрь.

Амит не особо прислушивался к их разговору — его взгляд привлек яркий свет под аркой с северной стороны площади. Отсюда ему были видны только спокойно стоящие там солдаты. Что за чертовщина творилась внутри?

— А грузовик?

Часовой закатил глаза и фыркнул раздраженно.

— Да грузовик этот за последний месяц шастал туда-сюда раз двадцать.

— Но вы проверяли его? — не отставал Енох.

— В кабине был только водитель. Всегда.

— А груз?

У Еноха вдруг сжалось сердце, и жилы на шее заметно напряглись.

Охранники виновато переглянулись.

— Не проверяли?

— Камни? — Длинный пожал плечами. — Чего их проверять-то?

Терпение Еноха лопнуло.

— Пошел вон отсюда! — рявкнул он и устремился прочь. — Амит, идем.

Металлодетектор вякнул дважды, когда Енох, а за ним Амит проходили через него.

— Стойте! — запротестовал длинный, рванувшись за ними следом и размахивая пистолетом. — Проносить оружие запрещено!

Кипя от ярости, Енох развернулся и резанул охранника взглядом.