– Да, в общем-то, и не вдруг вовсе… – Ржаной осекся. Как будто почувствовал, что сказал лишнее. И, подумав самую малость, решил, что лучше сменить тему. – Третий, что в патрульной форме, – это тот, кого псевдогаст покусал?

Он начал быстро переключать изображение с камеры на камеру, ища, куда подевался доставленный санитарами патрульный.

– Э, нет. Самое интересное только начинается…

– Твердь твою! Ты только посмотри, что там творится!

Неожиданный возглас Ржаного относился к тому, что он увидел на экране. Патрульный, которого санитары первым доставили в отделение, лежал на операционном столе, совершенно голый, раскинув руки и ноги в стороны. Похожий на странное, внеземное существо. Почему? Да потому, что тело его было утыкано блестящими металлическими стержнями, от каждого из которых тянулся гибкий проводок, уползающий в большую черную коробку у изголовья. А суетившиеся вокруг стола медики – их было двое, мужчина и женщина, – вводили в тело бедолаги все новые и новые зонды.

– Что они делают?..

Ржаной вдруг подумал, что тело, лежащее на столе, вывернуто наизнанку. Почему ему в голову пришла столь странная мысль и что это должно было означать, он и сам не знал. Быть может, виной всему был застывший, остекленевший взгляд жертвы, устремленный прямо в камеру. Он был похож на обратную сторону человеческой души. Так можно смотреть, лишь находясь по ту сторону черты, за которой уже ничего нет. Вообще – ничего.

– Что они, твердь их, делают?!

– Тебе не все равно?

– Этот парень был жив, когда его сюда привезли!

– Ты хочешь заняться выяснением причины его смерти?

Ржаной оглянулся на Беккера. Если это была шутка, то шутка дурная. Он такие не любил.

Но Беккер не развлекался. Он был занят коммуникатором, который, похоже, выдавал крайне любопытную информацию.

– Так что с этим парнем? С патрульным?

– Его схватил шоггот.

– Ты же говорил, шоггота там не было.

– Не было. До тех пор, пока не оказалось, что лейтенант патрульных стоит точнехонько в центре его гнезда.

Ржаной озадаченно почесал щеку:

– Санитары не могли ошибиться?

– Чем еще объяснить то, что на глазах у санитаров патрульный начал превращаться в сырца?

– Какие признаки?

– Как обычно. Крайне агрессивное поведение, бессвязная речь. Врачи из особого отделения диагноз подтвердили.

– Твердь твою. – Ржаной переключил видеомагнитофон на мультиэкранную трансляцию. Ему не хотелось далее наблюдать за тем, что медики проделывали с сырцом. – Значит, либо санитары не заметили шоггота, либо он вылез прямо у них на глазах.

– Взрослый, заметь, полностью сформировавшийся шоггот, сумевший тут же заразить человека.

– И то и другое – невероятно.

– Было. До тех пор, пока не произошло.

– Хорошо, какое это имеет отношение к бойне в особом отделении?

– Это еще не все, – как-то совсем уж необнадеживающе усмехнулся Беккер. – Девица, которую санитары сочли мертвой, упаковали в мешок и загрузили в машину, ожила и напала на них.

– До того как патрульный обратился в сырца или после?

– Примерно в то же самое время. Она прыгнула на санитара, когда он открыл машину, чтобы загрузить туда сырца.

– И что потом?

– Ее пристрелили.

– Насмерть?

Беккер молча указал на ту часть экрана, где можно было видеть операционную, в которой находилось тело девушки.

– Значит, санитары приняли ее за мертвую, в то время как она была жива?

– Даже если и так, что, честно говоря, представляется мне довольно глупым, в отчете санитаров сказано, что они обработали тело девушки как сырца. На всякий случай. Вакцина и нитрат серебра по вене. После такого даже живые мертвецы уже не встают на ноги.

– Тогда чем ты объяснишь ее воскрешение?

– Я? – удивленно повел левой бровью Беккер. – Почему я должен объяснять необъяснимое?

Ржаной задумался, выгнул губы и сделал короткое, крайне неопределенное движение кистью левой руки. Ему все меньше нравилось дело, которым они занимались. Собственно, оно не понравилось ему с самого начала. Кровавая бойня в особом отделении, в которой не выжил никто, а убийцами являлись патрульные, призванные охранять это самое отделение, – уже ничего хорошего. Теперь же поблизости замаячил псих, возомнивший себя гастом, живая мертвая девушка и невесть откуда взявшийся крайне нетипичный шоггот – это уже очень здорово напоминало нелепый детектив, в котором автору никак не удается свести концы с концами, поэтому он и вворачивает в сюжет все новые и новые сущности, не несущие никакой смысловой нагрузки. Задача у них одна – запудрить мозги читателю так, чтобы он вообще ничего не понял. В такой ситуации можно ткнуть пальцем в любого, кто первый подвернется, и заявить, что вот он-то и есть главный злодей. Здорово, конечно. В смысле, ловкий прием. Отлично срабатывает, когда уже ничего другого не остается. Вот только в следственном отделе Гильдии чистильщиков такие номера не проходят. В смысле, никто прежде даже не пытался разыгрывать что-то подобное. Да и причин на то никаких не было.

Ржаной потер пальцами лоб, словно пытаясь разогнать набежавшие морщины.

– Все это очень странно. Очень. Но я все равно не вижу связи между тем, что произошло на Второй Хуторской, и здесь, в особом отделении. Если только…

– Вот оно! – Беккер ткнул пальцем в кнопку паузы на видеомагнитофоне. – Это санитар из группы «Зебра»! Он доставил пострадавших со Второй Хуторской, а спустя сорок шесть минут вернулся! Что ему здесь нужно?

– Может, что-то забыл? – не очень уверенно предположил Ржаной.

– Давай посмотрим.

Ржаной включил воспроизведение в режиме нормального времени и растянул показывающее тамбур окно до размеров полного экрана.

Санитар о чем-то разговаривал с патрульным. Они обменялись парой фраз, после чего патрульный кивнул в сторону двери, ведущей в отделение. Санитар кинул что-то, что держал в руке, в мусорную корзину и вошел в отделение.

Ржаной переключился на запись с камеры, показывающей коридор.

– Что у него было в руке?

– Кажется, пластиковый стаканчик.

– Зачем он его принес?

– Выпил по дороге кофе?

Санитар прошел по коридору и, постучавшись, зашел в кабинет заведующего. Другой экран. Санитар остановился возле двери и, видимо, о чем-то спросил. Заведующий ответил, устало потер глаза пальцами и еще что-то добавил. Санитар, должно быть, услышал то, что ему было нужно. Коридор. Тамбур. Патрульный запер за ним дверь.

– Все.

Ржаной нажал кнопку паузы.