– Ну, ты ведь корабль-разведчик. Развитые коммуникационные технологии, возможно, помогают тебе в выполнении твоих задач.

– Да. Мои голографические проекторы, активный камуфляж и способность избегать радаров, возможно, служат тем же целям.

– Я даже не знала, что ты это все можешь. Камуфляж? Голограмма?

– Мои установочные параметры говорят, что все эти системы у меня находились в режиме ожидания, создавая иллюзию завала надо мной и не позволяя внешнему сканированию засечь мою пещеру до недавнего времени, пока у меня не иссякло резервное питание. Я мог бы назвать тебе этот момент с точностью до наносекунды, но люди обычно терпеть не могут такую точность, и мне не хочется выглядеть эдаким мелочным пришельцем.

– Тогда это, наверное, объясняет, почему тебя за столько лет не нашли. – Я задумчиво постучала пальцем по рации.

– И тем не менее, – сказал М-Бот, – я надеюсь, что я не крелл. Это было бы крайне неловко.

– Ты не крелл, – ответила я и вдруг поняла, что действительно так считаю. Раньше я беспокоилась, но теперь… не знаю почему, но была точно уверена, что М-Бот точно не крелл.

– Возможно, – сказал он. – Должен признать, я… переживал, что могу оказаться чем-то настолько зловещим и даже не подозревать об этом.

– Будь ты креллом, откуда бы у тебя взялось жилое пространство для человека и разъемы, совместимые с нашими?

– Меня могли построить для проникновения в человеческое общество и для этого специально имитировали один из ваших кораблей, – возразил М-Бот. – А вообще, что, если креллы – примитивные искусственные интеллекты, изначально созданные людьми? Это объясняло бы, почему во мне надписи на вашем языке. Или, может быть, я…

– Ты не крелл, – сказала я. – Я это чувствую.

– Возможно, это некая иррациональная, присущая людям предвзятость восприятия, – заметил М-Бот. – Но моя подпрограмма, умеющая имитировать признательность… ее оценила.

Я кивнула.

– Да, похоже, так она и работает, – не унимался он. – Оценивает что бы то ни было.

– Никогда бы не подумала.

– Она может оценивать что-либо со скоростью миллион раз в секунду. Так что ты можешь считать, что твое замечание – самое оцененное из того, что ты когда-либо сделала.

– А вот я бы оценила, если бы ты хоть ненадолго перестал вещать о том, как ты крут, – не сумев сдержать улыбки, сказала я и прицепила рацию на рюкзак.

– Эту твою реплику я не оценил, – негромко сообщил М-Бот. – Просто чтобы ты знала.

Я выключила рацию, встала и потянулась. Бюсты Первых Граждан, казалось, сверлили меня сердитыми взглядами. Включая более молодого Кобба. Как странно было видеть его изображение теперь, когда я хорошо его узнала. Неужели он когда-то тоже был молодым? Он же наверняка родился сварливым пятидесятилетним сухарем.

Надев рюкзак, я побрела обратно к зданию летной школы.

У главного входа стоял полицейский.

Я застыла на месте. Потом все-таки подошла к нему, чувствуя растущую тревогу.

– Кадет Найтшейд? – спросил полицейский. – Позывной – Юла?

У меня душа ушла в пятки.

– Адмирал Броня хочет поговорить с вами.

Я кивнула.

Полицейский повел меня к тому зданию, возле которого я когда-то наткнулась на Йоргена и адмирала. Чем ближе мы подходили, тем больше меня наполняло смирение. Я почему-то знала, что так и будет. Остаться вчера вечером с девчонками было плохой идеей, но… дело было совсем не в этом незначительном проступке.

Когда мы вошли в здание, я уже знала, что столкновение неизбежно. Я заслужила это за то, что сделала с Йоргеном, уже дважды. Кроме того, адмирал была самым влиятельным человеком в ССН, а я была дочерью труса. В некотором смысле было даже удивительно, что она не нашла способа выгнать меня раньше.

Но теперь все кончено. Да, я была воином, но хороший воин знает, когда битву выиграть невозможно.

Полицейский доставил меня в страшно захламленный кабинет адмирала. Броня сидела спиной ко мне, пила кофе и читала какой-то рапорт.

– Закрой дверь, – велела она.

Я повиновалась.

– Это донесение от дежурных на воротах. Ты не выходила с базы вчера вечером. Устроила себе тайную нору в каком-нибудь хозблоке или еще где-то?

– Да, – ответила я, чувствуя облегчение от того, что хотя бы другие из-за меня не пострадают.

– Ты ела еду из столовой? Которую украла сама, или кто-то вынес ее тайком для тебя из твоих товарищей по звену?

– Да, – снова сказала я, чуть помедлив.

Адмирал отпила кофе. Она все еще ни разу не взглянула на меня. Я смотрела на ее спину и седые волосы, собираясь с духом и готовясь услышать слова: «Ты отчислена».

– Тебе не кажется, что пора прекратить этот фарс? – сказала Броня, переворачивая страницу. – Брось занятия по собственной воле. Я разрешу тебе оставить кадетский значок.

Я нахмурилась. К чему эти лишние разговоры? Почему бы ей просто не приказать? Теперь, когда я нарушила ее распоряжения, она имела на это право, разве не так?

Броня наконец развернула кресло и смерила меня ледяным взглядом:

– Тебе нечего сказать, кадет?

– Почему это так важно для вас? – спросила я. – Я ведь всего лишь девушка. Я не представляю для вас угрозы.

Адмирал поставила чашку и встала. Поправила свой отутюженный белый китель, потом шагнула ко мне. Как и большинство людей, она возвышалась надо мной.

– Думаешь, тут дело в моей гордости, девчонка? – спросила Броня. – Если я позволю тебе остаться в ССН, ты погубишь хороших людей, когда струсишь, а это непременно произойдет. Поэтому я предлагаю еще раз. Уходи, сохранив значок. В городе внизу его будет достаточно, чтобы получить любую работу, в том числе и вполне прибыльную.

Она холодно смотрела на меня. И внезапно мне все стало ясно.

Она не могла просто выгнать меня. Не потому, что ей не хватало на это власти, а потому, что… ей было нужно, чтобы я подтвердила ее правоту. Ей было нужно, чтобы я ушла сама, сдалась, потому что именно так поступил бы трус.

Ее распоряжения были нацелены не на то, чтобы подтолкнуть меня к нарушению дисциплины. Она стремилась сделать мою жизнь настолько невыносимой, чтобы я отступила. Если бы она вышвырнула меня, я бы могла и дальше рассказывать свою сагу. Могла заявить, как несправедливы к моей семье. Могла кричать, что мой отец невиновен. А то, как со мной обошлись, лишь поддержало бы мой образ жертвы. Как это так – ей не позволили спать в кадетской казарме, не кормили во время обучения? Это бы выглядело ужасно.

Но если бы я ушла сама, она бы победила. Это был для нее единственный способ победить.

В тот миг я была могущественнее, чем сама командующая Силами самообороны.