ли еда наша? Вон уж баранины ему поднесли, да не только ему — пошла очередная смена блюд.

Как скоморохи первый раз отплясали, перерыв сделали — так начали гости подниматься, чарки к князю тянуть, Белояра поздравлять, подарки дарить жениху к свадебке.

Соболей северная родня навезла да шишек кедровых, с востока — ткани узорчатые сундуками сгружали. С запада — серебряную посуду да книг тяжелых на греческом и латыни. Зимава сразу распорядилась книги в амбар снести — бочки с медом удобно подпирать, чтоб не укатилися.

А с южных земель самый чудной подарок прибыл — цельну телегу завезли царь-ягоды. Никто этаких чудес в терему не видал доселе, даже Морица в Цвельных краях не встречала. Были те ягоды светло-зеленые в темно-зеленую полоску, али наоборот, — темно-зеленые в светло-зеленую полосу — о том уж сразу заспорили, об заклад Влесослав с Неклюдом побилися.

А размером те ягодки с огромную башку, — к примеру, как у Колобуда — главного виночерпия, а то — и поболее. Разрезали первую царь-ягоду — она алая внутри, что солнышко закатное. И семечки темные рядками лежат, да их сказали лузгать нельзя, выбрасывать надобно.

Князь уж давеча в гриднице такую царь-ягоду отведал с южной родней, смеется теперь из-под усов, наблюдает, как гости дивятся. Вроде как Белояру подарок приподнесли, но уж понятно, что столько царь-ягоды в одно лицо даже Белоярушка не осилит, до свадьбы не съест. Уж потому поделится он сейчас с гостями.

Начали те ягоды на куски ровные небольшие резать, да раздавать гостям на блюдцах расписных, чтобы всем досталось.

Олегу с Игорем первые кусочки принесли, уж они обрадовались — в ладоши хлопают, а есть боятся.

— Славка, а ты попробуй сначала, — хитро Олег предлагает. — А потом нам обскажи, на что похожа царь-ягода.

Славка теряется, по сторонам смотрит, а все уж тоже не нее уставились, ждут, отважится ли девка.

Нянька бы и готова кусочек отведать, уж чего только ей есть не доводилось на постоялых дворах, пока со скоморохами колесила, — то не страшно новое пробовать, страшно, когда брюхо от голода третий день урчит.

Да озирается она по сторонам, не знает, как поступить — не будешь же у мальцов их кусочки с блюдечек расписных брать. А как тогда попробовать? Вскочила уже, чтоб самой подойти туда, где чудову ягоду для всех нарезали, да тут…

Как из-под земли возник перед ней Коркутхан, снова жаром девчонку обдало, травами степными повеяло. Замерла на месте, глаз поднять не смеет. А он смеется, и на кинжале тонком уж протягивает ей кусочек лакомый. Вогнал кинжал в корку, перевернул держит, да не отпускает. Кабы то не оружие было у него в руках, уж Нежданка бы не растерялась, да забрала бы угощение. А до кинжала, степного острого, где в рукояти яркие адаманты сверкают, она ни за что не дотронется — страх такой, просто рядом стоять — уже огнем палит.

Все уж не нее смотрят, что делать девка будет — осмелится попробовать али сбежит. Да, ведь понимают, поди, что не царь-ягоды она боится, а сам Коркут ее пугает. Все уж вроде привыкли к нему, но так, чтобы есть из рук степняка, да с кинжала— на то не каждый бы из гостей решился.

— Славка, давай быстрее! — канючит Игорь.

— Пробуй! Пробуй! — хлопают в ладоши Белояр да его матушка.

Рожи у обоих красные, уже хмельные от медов. Поди, Морица подучила — эта сама не хлопает, просто сидит — происходящим наслаждается. Ножкой в бархатной туфле в такт качает — уж и не ждала таких забав на семейном скучном сборище.

— Пробуй, Славка, не бойся, — ласково улыбается княгиня Рогнеда, — вкусно очень.

Да, что, в конце концов, в том такого — возьмет и попробует. Уже с дальнего конца стола гости бегут посмотреть, что там вокруг няньки все столпились, на что дивятся.

Собралась, было, она уже тот кусок царь-ягоды надкусить, да Коркут так просто не дает. Арбузом по губам ей провел, а уж потом только Нежданка изловчилась да укусила краешек закатного солнца. Почему-то снегири на рябине вспомнились…

На самом деле вкусна царь-ягода, сладкая, сок медовый течет… Славка торопится, утирается, чтобы платье шелковое и платок с лебедями не запачкать. А Коркут снова голову запрокинул, клокочет-смеется в небеса. Вот прибила бы, когда он так делает — смотреть невыносимо, а почему — и не объяснить. Все в нем такое резкое, чужое, и за живое он цепляет каждой своей выходкой.

А степной дикарь тем временем сам тот кусок сладкий за ней откусил, больше, чем наполовину. Коснулись его губы там, где только что ее губы след оставили. Никто, может, и не заметил, а у Нежданки все внутри опять жаром обдало. Считай — как поцеловал ее при всех, да без спросу. Когда ж Коркут власть такую над ней взял? Да, кто ж ему позволил?

Бежала бы она без оглядки с того пира, да куда ж от малых денешься — крепко держат.

— Славка, ну, как? Тебе понравилось? — тянут уж за платок княжичи. — На что похоже?

— Очень вкусно, пробуйте, — заторопилась она им объяснять. — Мягче, чем яблоко, сахарно, как мед, а пахнет, мож, чуть огурцом, но очень вкусно. Ничего страшного.

Глава 42. Море волнуется два, или Славка танцует с медведем

Потом снова скоморохи вышли плясать, снова Шульга выше всех носки тянет, ажн в два бубна с двух рук звенит — сложно так очень, уж Нежданка то понимает. Мало кто так умеет, чтобы разные ритмы одновременно выбивать.

А Морица невдомек, сколько мастерства в его народной песенке, едва терпит она эти пляски деревенские, по Цвельным землям, видать, сызнова томится. Вагантов ей с балладами на горланском языке подавай.

Славка не сразу поняла, откуда у нее перед носом появилось моченое яблоко. Только уж когда сок начал капать на оладьи со смородиной, так вскочила сразу. Хорошо хоть она на самом краешке длинной лавки сидит, а то бы испортил платье, все заляпал.

Кто?

Да, Белояр!

Подучила, поди, Морица, али сам догадался