понять, что с ним не так. Этот сгусток эманаций Лабиринта отличался от всего, с чем он сталкивался за все годы, проведенные в Аспекторате. Вой прекратился, и ки-нантхи с грохотом начали валиться наземь.

— Не понимаешь, что с ними произошло? Их сломанные разумы уже давно привязаны к умбриату и существуют лишь потому что приказы, запечатанные в ферролит, позволяют им существовать. Сейчас их состояние сродни сну, но скоро они проснуться вновь и продолжат существовать, пока ферролит будет медленно гореть. Потом сила умбриата окночательно иссякнет, и они умрут. Странно, что ты этого не знаешь.

Дочь Талкота рассмеялась и направилась к кораблю. В ладони она крепко сжимала инскрипту.

Что было после, Сайджед не помнил. Большую часть времени он пребывал в лихорадочном бреду, то теряя сознание, то приходя в себя. В какой-то момент он обнаружил себя лежащим в постели. Он попытался встать и застонал от боли. Голова раскалывалась, а мышцы всего тела ломало и крутило. Осмотревшись, он понял, что находится в своей каюте. “Когда я успел вернуться на Дамокл?” - недоумевал он.

— Дорога была долгой, но мы справились, — Ориадна сидела на краю постели и, закинув ногу на ногу, улыбалась Сайджеду. Она снова выглядела как человек, если можно назвать человеком призрак женщины, жившей больше двадцати тысяч лет назад. Живи она сейчас, вся аристократия глотки бы себе перегрызла, настолько она была красива. В этот раз на ней было довольно скромное платье молочно белого цвета. Возможно, она решила не вгонять в краску застенчивого аспектора.

— Мало кто способен совладать с таким количеством нитей. Это ты у нас такой сильный или это воздействие инскрипты?

Сайджед чувствовал, что цилиндрический кулон лежит на его груди и излучает тепло.

— Хороший у тебя корабль, Сайджед. А где экипаж? Зачем вверять управление настолько хорошим судном бездушным механизмам? — она взглянула на удивленного аспектора и заговорчески улыбнулась. — Удивлен, что тень мертвой принцессы знает твое имя? Знаю, Сайджед. Вижу тебя насквозь, слуга Сид. В этом водовороте мыслей и желаний сложно ориентироваться. Этот твой Кодекс Морай не дает мне узреть полную картину, но я вижу тлеющую печаль сломленного человека. Человека, сраженного бессилием и жаждущего мести.

Внезапно её лицо оказалась так близко, что ему казалось будто он сейчас чувствует его дыхание.

— Ты же ради этого отправился в этот поход? В поисках силы. В надежде отыскать могущество, которое поможет тебе уничтожить твоих врагов, поможет отомстить за семью, — она прикоснулась к его щеке и посмотрела в глаза. — Да, Сайджед. Мне не нужно рвать твой разум на части, чтобы увидеть эту жажду в твоих глазах. Я видела её однажды в глазах своего брата. О, как же ярко горели его глаза! Какая ярость его преисполняла, когда он отдаёт приказ пройти через Плагиамский колодец! Я видела, как эта ярость сжигала планеты до тла! Да, королевства дрожали от наших шагов. Но ничего страшного, скоро всё станет на свои места. А теперь засыпай, мой дорогой Сайджед. Ты должен спать, а я попытаюсь еще раз.

Снова тьма. Сайджед вновь погрузился в царство снов, чтобы снова проснуться и очутиться в очередном кошмаре.

Возвращение в реальность было внезапным. Он обнаружил себя в комнате для уединения и медитации. На первый взгляд она была лишней в конструкции корабля, но такие комнаты были даже на военных кораблях. В Свободных Мирах была традиция среди аристократии, которые увлекались духовными учениями инвомийских мистиков, уединяться в подобных комнатах. Здесь не было мебели, полы были мягкие, а стены представляли собой экраны и могли транслировать что угодно. Будучи ребенком, когда ему удавалось провести время на Дамокле, он запирался здесь, ложился на мягкий пол и смотрел голо-виды с историями про храбрых аспекторов. Вот и сейчас они были включены. Сайджед смотрел на одновременно умиротворяющую и пугающую бесконечную пустоту космоса. Он был рад снова быть в сознании, но что-то было не так. Сайджед обернулся и увидел себя сидящего посреди комнаты. Скрестив ноги, он словно медитировал. Торс был обнажен и аспектор в ужасе наблюдал, как под кожей, словно змеи двигаются нити. Они распространились по его худощавому телу и замерли, превратившись в символы. Он понял, что это были сигилы, но не знал их значения. Внезапно вспыхнув, нити выжгли на его коже эти символы. Сайджед не почувствовал боли, но подозревал, что когда он вернется в свое тело, боль его отыщет. Что делала Ориадна с его телом, он не знал и не хотел знать, но его внимание привлекла инскрипта, висевшая на шее. От артефакта исходило странное свечение, а тонкие завитки эмманы стремились куда-то в угол комнаты. Он проследил за ними взглядом и увидел фигуру. Сложно было описать то, как выглядел призрак Короля Пепла. Его балахон словно состоял из тысяч извивающихся огоньков черного пламени. Лицо фигуры скрылось в тени глубокого капюшона. Лишь два огонька янтарных глаз внимательно смотрели на Ориадну, контролирующую тело Сайджеда. Внезапно его фигура растаяла в воздухе. Сайджед услышал собственный голос, выкрикивающий ругательства на непонятном ему языке. Некоторое время она кричала, а потом бросила на него гневный взгляд. Было нечто жуткое в том, чтобы смотреть на свое лицо, искаженное яростью.

— Чего вылупился?! — рявкнула она.

Сайджед вернулся в свое тело и тут же пожалел об этом. Его встретила невыносимая боль. Ожоги, оставленные нитями, полыхали. Мышцы болели так сильно, будто их разорвало. Он не выдержал и потерял сознание.

Сайджед не знал, сколько времени прошло, когда он наконец-то пришел в себя. Он все ещё был комнате для медитаций, лежал на полу и смотрел на пустоту космоса. Тело болело, но уже не так сильно. Однако он не пытался встать. Знал, что сил ему не хватит. Отбросив все осторожности, он погрузился в Лабиринт, думая таким образом подавить хотя бы часть боли. Будь у него хотя бы чуточка ферролита, он мог бы придать себе сил. Взглянув на инскрипту он ждал, что артефакт поможет ему, но все