В тот же день история о Пляжнике стала достоянием остальных членов опергруппы.

– Хм… Любимчик фортуны, удачливый картёж– ник, зовут Игорем, постоянно носит с собой портфель, имеет на шее какую-то метку, – задумчиво произнёс Цимбаларь. – Но ведь Халявкина имела в виду именно казино, а не какие-то подпольные «катраны». Да и многое другое не сходится. Зачем, например, такому ушлому налиму рисоваться под своим настоящим именем?

– Версия, что и говорить, сомнительная, – согласился Кондаков. – Но проверить надо. Всё равно нам днём делать нечего… Квартиру по адресному бюро пробили?

– Да, – ответила Людочка. – Её хозяйкой является некая Клотильда Карловна Герхард, девяноста двух лет от роду, персональная пенсионерка. К сожалению, другой информации не имеется. Опрос соседей не проводился.

– Это чтобы игроков не спугнуть, – пояснил Ваня. – У них в доме явно есть сообщники, а то и покровители.

– Куда выходят окна квартиры? – поинтересовался Цимбаларь.

– На улицу, – сообщил Ваня.

– Напротив дома имеются?

– Домов нет, но наискосок находится старая пожарная часть, признанная памятником архитектуры. Сейчас поставлена на консервацию в ожидании начала реставрационных работ. По моим прикидкам, с каланчи открывается прекрасный обзор не только на окрестные жилые дома, но и на сауну-бар «Каприз», расположенную в конце квартала.

– Что такое сауна-бар? – поинтересовался Кондаков. – Там парятся и между делом пьют?

– Нет, – ответил Ваня. – Там пьют и между делом парятся. После разбирательства с «катраном» можно будет туда заскочить.

– Дорого небось?

– Мужикам дорого, а бабам бесплатно.

– Так это же притон!

– А ты думал!

– Тогда прошу пожаловать в тачку, любезно предоставленную в наше бессрочное пользование моей благодетельницей Саломеей Давыдовной Халявкиной. – Цимбаларь церемонно поклонился. – Но перед тем, как навестить карточного шулера Пляжника, не мешало бы предъявить информатору фотку реального Игоря, некогда разбившего вышеуказанной даме сердце и черепушку.

– Это уж непременно, – согласился Ваня.

При появлении сразу стольких незнакомых людей, в которых явственно угадывалась сила и власть, бродяга слегка струхнул, но потом взял себя в руки и на все вопросы отвечал дельно, вот только не смог со стопроцентной вероятностью опознать на предъявленной фотографии пресловутого Пляжника.

– Я ведь без очков его никогда не видел, – оправдывался он. – А те очки, как у парашютиста, пол-лица закрывают… Но волосы похожие. И подбородок вроде тоже…

Наградив бродягу пачкой сигарет, опергруппа продолжила свой путь к дому, в котором якобы находился «катран», то есть подпольное игорное заведение, подпадающее сразу под несколько статей уголовного кодекса.

Уже наступали сумерки – для поздней осени время суток далеко не лучшее. Выпавший накануне снег предательски растаял, добавив на улицах слякоти, а на душе – тоски. Грядущая зима не предвещала огромному городу ничего хорошего, поскольку изначально находилась с ним в непримиримом мировоззренческом конфликте.

– Приехали, – сказал Ваня, на сей раз выполнявший несвойственную ему роль штурмана.

Длинное многоэтажное здание со старомодной покатой крышей по-прежнему выглядело величественно и гордо, хотя пышная барочная лепнина давно утратила свой первоначальный вид и сейчас больше напоминала замёрзшие фекалии, оставленные на фасаде псом-великаном, а подпиравшие карниз величественные фигуры Плодородия, Труда, Науки и Искусства превратились в безобразных химер, готовых в любой момент обрушиться на головы тех, кого по идее должны были защищать и вдохновлять.

– Терпеть не могу такие дома, – сквозь зубы процедил Цимбаларь. – Тут от подъезда к подъезду можно по чердаку ходить, как по проспекту, а чтобы взять под наблюдение все пожарные лестницы, понадобится взвод наружки.

– У меня смутное ощущение, что я здесь когда-то уже была, – сказала Людочка. – И именно в пятом подъезде…

– Район-то хоть тебе знакомый? – поинтересовался Кондаков.

– В том-то и дело, что нет! Даже не представляю, как я могла здесь оказаться… Дежавю какое-то.

– По молодости лет чего только не случается, – лицемерно посочувствовал Цимбаларь. – Выйдешь из дома за свежими булочками, а проснёшься мало что в чужой постели, так ещё и в чужом городе.

– Главное, чтобы не в чужом гробу, – буркнул Ваня, решивший сегодня утереть нос коллегам, впустую потерявшим столько времени. – Давайте рассредотачиваться. Вам до полуночи всего ничего осталось… Рабы рулетки!

Людочка должна была вести наблюдение из машины, припаркованной у подъезда. Кондаков, аккуратно обходя лужи, прогуливался вокруг здания. Цимбаларь и Ваня, быстро договорившись со сторожем, поднялись на каланчу, последние полвека использовавшуюся не по своему прямому назначению, а для просушки пожарных рукавов.

Все стёкла в наблюдательной башенке были выбиты, и пронизывающий ветер сразу набросился на двоих чересчур легко одетых людишек. Вот когда они пожалели, что не захватили с собой ни тёплых перчаток, ни зимних шапок, ни фляжки с коньяком.

Из трёх окон подозрительной квартиры, расположенной всего в сотне метров от каланчи, едва теплилось лишь одно – самое дальнее. Зато в сауне-баре «Каприз» жизнь, что называется, била ключом, о чём можно было судить по непрерывно хлопающим входным дверям, впускающим внутрь всё новых и новых посетителей, а взамен извергающим наружу клубы пара и обрывки разухабистых мелодий.

В полном бездействии прошло около часа, и наблюдатели на каланче окончательно закоченели. По мере падения температуры воздуха накалялись страсти. Цимбаларь обвинял Ваню в легковерии и волюнтаризме, а тот активно огрызался, попрекая друга желанием побыстрее перебраться под благословенные своды игорного дома, где не дует, не каплет и можно за чужие деньги оттянуться в своё удовольствие.

Внезапно тусклый ночник в дальней комнате погас, зато ярко осветилась гостиная, в которой уже толпились какие-то люди. Цимбаларь немедленно связался с Людочкой и поинтересовался, почему та не предупредила его о прибытии долгожданных гостей.

– Мимо меня за последнее время прошло только несколько школьников да старушка с собачкой, – ответила Людочка.

Её поддержал и Кондаков, тоже не сводивший глаз со злосчастного подъезда. По его словам, ни одна живая душа, даже приблизительно похожая на Пляжника, поблизости не появлялась.

Между тем находившиеся в гостиной люди расселись за круглым столом. Портьеры на окне были задёрнуты лишь наполовину, но узорчатый тюль не позволял рассмотреть всех подробностей, ради которых оперативники, собственно говоря, и взобрались на каланчу.

Цимбаларь уже приставил к правому глазу свой испытанный оптический прицел. Ване, за неимением ничего лучшего, приходилось довольствоваться театральным биноклем.