– А я поеду домой, приму душ, поем, посплю и к вечеру буду в хорошей форме и прекрасном настроении, – озвучила я свою собственную реабилитационную программу.

Лицо Дениса разгладилось, он улыбнулся. Явно размечтался поиметь свою выгоду от моей хорошей формы и прекрасного настроения! Я не стала его разочаровывать – некогда было. Алка, торопясь вырвать Зяму из сладкого плена свиноямских шахерезад, уже дергала дверцу «Ауди».

– Поехали! – спохватился Денис и поспешил открыть машину.

Он сел за руль, а я подошла к нему, сунулась в открытое окошко и сказала тихо, чтобы не услышала Трошкина:

– Если Зяма откажется с вами ехать, арестуй его!

Дома был один папуля.

– Дюшенька, поутру, едва ты ушла на работу, заходил Денис! – сказал он первым делом, даже не предложив мне перекусить. – Он забрал Барклая и запасные ключи от своей квартиры. Знаешь, мальчик неважно выглядел! Мамуля говорит, его посылали в горячую точку?

– Его еще не раз пошлют! – пообещала я и прошла сначала к себе, а потом в ванную.

Я уже решила не трепать нервы попусту и поэтому строго-настрого запретила себе думать о капитане Кулебякине. Он жив, он вернулся, он клянется мне в вечной любви и принимает участие в решении наших семейных проблем, на данный момент я за него спокойна, а за волнения прошедших дней сполна спрошу в самом скором будущем.

Я неторопливо и со вкусом приняла ванну, слегка перекусила, пару часов поспала, а потом явились Зяма с Алкой. Они ворковали, как пара голубков – идеальные приемные родители для пернатого Желторотика! Денис с ними не пришел, обещал явиться позже, к ужину. Папуля, обрадованный перспективой накормить целую толпу народа, принялся хлопотать на кухне. Мамуля пришла с вечерней прогулки и отправилась освежаться под душем. Мы с Трошкиной на подносиках таскали к большому столу в гостиной закуски, а Зяма с большим художественным вкусом расставлял блюда на скатерти. Все были веселы и довольны, и тут соловьем запел дверной звонок.

– Кто там? – спросила я по привычке: предполагалось, что пришел Денис.

Папуля вышел из кухни раньше, чем я из гостиной. Он распахнул дверь, ахнул, попятился и, цапая на поясе несуществующую кобуру, крикнул:

– Дюша, Зяма, ложитесь!

– С кем? – машинально поинтересовался мой непутевый братец.

Трошкина, мгновенно вспылив, стукнула его по голове пластмассовым подносом. Громкий треск сошел за пистолетный выстрел.

– Кто стрелял? – из ванной выступила розовая и благоухающая мамуля, в шикарном атласном халате и с махровым тюрбаном на голове.

– Бася, назад!

Папуля раскинул руки, закрывая ее собой, но любопытная писательница встала на цыпочки, поглядела поверх напрягшегося плеча супруга, усмехнулась и повелительно бросила:

– Боря, спокойно! Дюша, это к тебе!

– Кто?

Искренне недоумевая по поводу личности гостя, вызвавшего у моего любящего отца желание его пристрелить, я выглянула за дверь и обомлела. На пороге застенчиво переминался… Кинг-Конг. В бусах! Ярко-красное коралловое монисто подчеркивало глубокий цвет густой черно-бурой шерсти.

– Здрасьте… – в полном потрясении сказала я низколобой и толстогубой образине.

А чудище бухнулось на одно колено, протянуло ко мне жуткие лапищи и глухо пророкотало:

– Индия! Будь моей женой!

Я хотела ответить: «Да ты с ума сошел!», но сразу не сообразила, в каком роде обращаться к монстру – сошел, сошла, сошло? – и заговорила, заикаясь:

– Да т-т-т…

– Ур-ра! – не дослушав, раскатисто завопил Кинг-Конг, вскакивая на ноги и пускаясь в пляс на резиновом коврике.

Я испугалась, возмутилась, изумилась (и еще, признаться, немного растрогалась при виде такой простодушной радости). Противоречивые чувства нахлынули на меня разом, создав эмоциональную пробку!

Я задохнулась и рухнула без сознания.

Через неопределенное время по моим щекам прошелся горячий язык, мокрый и колючий, как мочалка для пяток. Зверю не помешало бы освежить дыханье!

– Фу-у-у! – слабо протянула я и открыла глаза.

– Гау! – приветственно сказал пес.

– Барклай, это ты? – удивилась я.

Помнилось, что в позорный обморок меня повергли гнусные приставания совсем другого зверя. Я поискала глазами жуткую черную морду и не нашла ее. Кинг-Конг сидел рядом, ласково сжимая в черной лапе мою руку, но его мохнатое тело венчала голова капитана Кулебякина – вполне благообразная, только в бинтах. Встретившись со мной взглядом, Денис быстро сказал:

– Учти, у меня полно свидетелей! Все они слышали, что ты согласилась выйти за меня замуж!

Я обвела взглядом упомянутых свидетелей. Папуля, мамуля, Трошкина и Зяма улыбались и кивали, как заведенные. Даже Барклай мотал башкой вверх-вниз, словно соглашаясь с Денисом!

Кошмар! Что же мне делать? Я ведь никогда не нарушаю своего слова!

– Ну, так когда свадьба? – поднажал Денис.

– Свадьба? – сообразив, что у меня есть лазейка, я оживилась. – Когда-нибудь! Я ведь ничего не говорила о дате, правда?

Осознав, что я в очередной раз ловко вывернулась, Денис протяжно застонал, а я победно улыбнулась. Я девушка изобретательная, могу затягивать необременительные добрачные отношения сколь угодно долго! Хотя однажды, конечно, непременно сдержу слово и стану женой капитана Кулебякина. Когда-нибудь. Не слишком скоро. Пожалуй, он вполне успеет дослужиться до генерала.

– Ах, дети! Какие ваши годы! – воскликнула мамуля, явно желая утешить огорченного Дениса. – У вас еще вся жизнь впереди!

– Возможно, даже не одна! – добавила я, вспомнив Алкиного пернатого Деда.

И еще подумала: вот интересно, а нельзя ли обещание, данное в этой жизни, перенести на следующую?