– Что ты сказал?

Трентон криво улыбнулся и покачал головой:

– Изабелла очень романтична, Грейсон. И всегда была такой.

– Мы говорим о моей жене? О женщине, которая бросала мужчин, как только они слишком к ней привязывались?

– Любовник и супруг – совершенно разные вещи, разве ты не согласен? Она привяжется к тебе, если ты будешь продолжать вести себя, как сейчас. Но женщины легко превращаются в демонов, если их любовью пренебрегают.

– Привяжется ко мне? – переспросил Джерард тихо.

Изумление переполняло его. Если утренний страстный порыв Изабеллы был намеком на то, какой она может стать, если почувствует к нему привязанность, он хотел бы добиться этого. Добиться ее любви. Сегодня был лучший день в его жизни. Что, если все его дни станут похожими на этот?

– Я не собираюсь пренебрегать ею. Я хочу ее, Трентон. Я твердо намерен сделать ее счастливой.

– До такой степени, что откажешься от всех остальных? На меньшее она не согласится. По какой-то непонятной причине она питает странные иллюзии относительно любви и верности в браке. Уж точно она не могла почерпнуть их в нашей семье. Разве что из волшебных сказок, но уж никак не из суровой реальности.

– Других женщин не будет, – рассеянно сказал Джерард. Он смотрел вперед, жалея, что не может видеть жену со своего места. Словно почувствовав его молчаливый призыв, она вдруг показалась вдали и помахала ему рукой, заставив непроизвольно ускорить шаг.

– Ты прямо-таки грызешь удила, – заметил Трентон.

– Как мне завоевать ее сердце? – спросил Джерард. – Вином и розами? Что женщины считают романтичным?

Словно тень, всплыли воспоминания о полевых цветах и незамысловатых стихах, покоривших сердце Эм. Но теперь перед ним стояла совсем другая задача, гораздо более важная. Он не мог действовать наугад. Для Изабеллы все следовало сделать безупречно.

– Ты спрашиваешь меня? – Трентон смотрел на него с изумлением. – Откуда мне это знать? Я никогда в жизни не стремился к тому, чтобы женщина в меня влюбилась. Чертовски неприятно, когда это случается, возникает масса неудобств.

Джерард нахмурился. Пел наверняка знала, что для этого нужно, и ему очень хотелось бы спросить ее. Он привык всегда обращаться к ней за советом и считался с ее мнением. Но в данном случае, безусловно, он должен был сам найти решение.

– Я как-нибудь разберусь с этим.

– Рад, что ты, наконец, оценил ее по достоинству, Грейсон. Я часто задумывался над тем, что Пелем искал на стороне, когда Изабелла так любила его. Вначале он был для нее божеством.

– Он был полным идиотом. Я для Пел отнюдь не божество. Она отлично знает все мои недостатки. Если она сможет не придавать им значения, это будет настоящее чудо. – Джерард двинулся вперед, и Трентон поплелся следом.

– Я думаю, что когда любят человека, несмотря на все его ошибки, а не потому, что их не замечают, людей связывает гораздо более прочное чувство.

Обдумав какое-то время эту мысль, Джерард расплылся в улыбке. Но она тотчас же увяла, когда, обогнув большое дерево, он увидел Харгрейвза, мирно беседовавшего с Изабеллой. Она смеялась над чем-то, что он сказал, и граф в ответ смотрел на нее с обожанием. Они стояли рядом, как близкие друзья.

У Джерарда внутри что-то перевернулось и застыло. Кулаки непроизвольно сжались, но тут Изабелла заметила его и, извинившись перед собеседником, быстро направилась ему навстречу.

– Почему ты так задержался? – спросила она, взяв мужа за руку с явным видом собственницы.

Мучительный спазм внутри отпустил его, и Джерард шумно вздохнул. Ему хотелось остаться с женой наедине, поговорить, как они говорили прошлой ночью, когда вернулись в свои апартаменты. Лежа в постели с Пел, уютно свернувшись у него под боком, когда их сплетшиеся пальцы покоились у него на груди, он рассказал ей об Эмили. Рассказал о том, что ему удалось понять о себе самом, и выслушал в ответ ее успокаивающие убедительные и разумные слова.

– Ты вовсе не плохой человек, – сказала она. – Просто ты тогда был молод и очень нуждался в обожании после многих лет жизни с матерью, которая только и делала, что ругала и наказывала тебя.

– По-твоему, все так просто?

– Ты все усложняешь, Джерард, но это не означает, что тобой движет не самый простой мотив.

– Например?

– Например, желание распрощаться с Эмили.

Озадаченный, он удивленно спросил:

– Но как же я могу сделать это?

Она приподнялась и склонилась над ним. Глаза ее сверкали, отражая пламя камина.

– В своей душе. Лично. В любом случае насовсем.

Джерард недоверчиво покачал головой.

– Ты должен. Возможно, во время долгой прогулки. Или ты мог бы написать ей письмо.

– Пойти к ней на могилу?

– Да. – От ее улыбки у него перехватило дыхание. – Сделай все, что необходимо, чтобы распрощаться с ней и освободиться от чувства вины.

– Ты пойдешь со мной?

– Если ты хочешь, то, конечно, пойду.

В течение одного часа ей удалось изменить его отношение к себе от ненависти к пониманию и приятию. Она умела все представить правильным, так что любой выбор казался приемлемым, решение сложной проблемы – возможным. Ему очень хотелось сделать то же самое для нее, стать для нее столь же ценным и полезным спутником жизни, как и она для него.

– А ты? – спросил он. – Ты позволишь мне помочь тебе примириться с Пелемом?

Она прижалась щекой к его груди, рассыпав волосы по его плечу и руке.

– Гнев при воспоминании о нем очень долго придавал мне сил, – чуть слышно сказала она.

– Придавал сил тебе, Пел? Или укреплял барьеры, которыми ты оградила свое сердце?

Она вздохнула, и жар ее дыхания опалил ему кожу.

– Зачем ты выпытываешь все это у меня?

– Ты сказала, что этого достаточно, но это не так. Я хочу всю тебя. Я не собираюсь делить тебя ни с одним мужчиной, не важно, живым или мертвым.

Она почти перестала дышать, так что он в тревоге даже встряхнул ее. Тогда она судорожно вздохнула и прижалась к нему, обвив руками его плечи и обхватив ногами ноги. В ответ он так же крепко обнял ее.

– Ты можешь причинить мне боль, – прошептала она. – Ты это понимаешь?

– Но я никогда не сделаю этого, – поклялся Джерард, прислонившись губами к ее уху. – В конце концов, тебе придется в это поверить.

Скоро они погрузились в сон, самый глубокий сон, охвативший Джерарда впервые за много лет, потому что теперь он уже не влачил бессмысленно унылые дни, каждый раз ожидая с нетерпением их окончания. Он обрел нечто, что с радостью предвкушал найти после пробуждения.