Юноша, успокоенный тем, что никто не станет принуждать его против воли, вдруг увидел, насколько, в самом деле, стар уже отец Велимир, и сердце в который раз сжалось щемящей болью.

– Я хочу поведать тебе то, о чем еще никогда не рассказывал, – глядя ясными очами на Вечный жертвенный огонь, неторопливо продолжал старик. – Так вот, боле века тому назад на Волыни, в месте первейшего нашего Рода, собралась Рада Старших кудесников. Это были известные на Руси волхвы, отличавшиеся особой силой ведовства…

Внимая словам отца Велимира, Светозар задумчиво глядел в огонь, постепенно перетекая мыслями в прошлое, где точно так же билось желтое пламя, и Огнебог, весело потрескивая, щипал кору деревьев, обнимал ветки красной рукой, превращая их в серую золу, вертелся на бревнах, тут и там полыхая багряной мантией, а его золотые волосы струились по ветру, завихряясь звездными искрами. То не малый жертвенный костер горел в храмине, а огромными огненными языками лизало небо Святое кострище, раздуваемое Стрибогом на вершине Лысой горы. Она называлась так потому, что здесь из тела земли выходили одни голые камни, и место будто самими богами предназначалось для безопасного возжигания Живого Огня.

Вокруг священного кострища, полыхавшего в широкой каменной чаше, сидело несколько сотен людей. Одни выделялись поблескивающими доспехами воинов, праздничные наряды других привлекали взор злато-серебряным шитьем, иные одеты были просто, но чисто.

Собрались они не на ежегодное празднество и волхвование, коим всегда служила Лысая гора, на сей раз тут проводилась Верховная Рада старейшин, князей и кудесников, сошедшихся с разных концов Руси от многих Родов и Племен, тех, кого больше всех тревожили грядущие перемены.

Сосредоточенно слушали они каждого, кто держал речь на этом Коло.

Поднялся седоусый высокий старейшина из полян, оглядел людей.

– Новый враг явился на землю нашу – варяги-нурманы. Аскольд убил Дира, уселся на киевском престоле и правит нами, как непрошеный князь…

– Дирос был эллином, – возразил кто-то из сидевших.

– Но он не трогал наших людей и веру. А Аскольд попирает землю русскую. Как лис по степям рыщет и купцов, которые ему доверяются, убивает и грабит. И жертвы чужим богам приносит, а не нашим. И некому отвадить сих нурманов от земель наших!

– Что ж вы жалуетесь? – в сердцах воскликнул крепкий небольшого роста воин. Он проворно вскочил, и меч звякнул о камни. – Я из Словении, Новоградщины. А раньше наши Роды в Сурожи жили, на берегах моря Синего, там пасли скот и растили злаки. Греки и римляне нас растоптали, греки теперь сидят в Сурожском крае, а мы на полуночи уже два века сидим. После смерти Гостомысла погрязли в усобицах. Вы, поляне, стали хазарскими данниками. Отчего ж вам теперь в удивление, что нурманы пришли на Русь? Раньше всем миром против супостатов воевали: готы доходили до Дона, гунны завоевывали Скифию, обры налезали, как песок морской – много лилось крови, но отстаивали мы землю свою. Теперь там, где враги ходили, только ковыль растет, коровяк да пырей с чернобыльником. Неужто сейчас безгласно примем нурман, хазар или греков, которые окрестят нас и сделают своими рабами, как то сталось с землей болгарской?

– Отобьемся! – прогудел чей-то бас. Вслед за этим поднялся дюжий князь с большим турьим рогом за поясом. – Я от бужан буду, – представился он, – князь Горислав. – Буй-Туры, потомки антов и славного князя Буса, никогда врагу пощады не давали и нынче не отступим! – решительно махнул он широкой дланью. Князь был уже немолод, но в волосах проглядывалось мало седины, а в плечах – косая сажень. Блеснув уверенным взором, он сел на место.

– Избрать единого князя! – послышались возгласы.

– Соберем силы!

– Защитим землю и веру!

Словенский старейшина поднял руку, прося слова.

– Предлагаю стать под начало князя Рарога, внука Гостомысла и правнука того самого Буривоя, что прогнал эллинов с берегов морских. Пусть он так же, как дед и прадед, послужит отечеству!

В ответ на это предложение в рядах послышался шум, переходящий в недовольный ропот. Потом кто-то вслух возразил:

– Род Ререга происходит из варягов.

– Избрать варяга против варягов все равно, что пустить козла в огород! – насмешливо добавил другой.

– Рарог – честный воин! – горячо возразили сразу несколько голосов.

Опять поднялся словен.

– Сие так, братья, – изрек он, – что Рарог-Рюрик варяг есть. Однако он варяг-русь, и по крови у них много славян поморских, – венедов, вагров, ободритов, руянцев. Есть и нурманские воины – свены, даны, норвеги, есть и фряги, и саксы, готовые верно служить земле Словенской. Разумеют они, что север русский есть врата в норманское царство. И защищать его от хазар ли, печенегов и прочей нечисти – обоим выгодно…

Тогда, опираясь на посох, испещренный причудливой резьбой, поднялся молчавший до сих пор Великий Могун. Белая рубаха, вышитая по вороту и рукавам синим узором, холщовые штаны, заправленные в сапоги, волховской амулет на груди да широкий пояс – ничто не сказало бы постороннему взору, что перед ним Верховный Кудесник Руси, самый могущественный духовник и чародей.

– Рарог – добрый воин и умелый воевода, – изрек он. – Ободритские волхвы обучили его кудесничеству, и я знаю, что он почитает богов наших. А кто вере Отцов предан, и законы русские признает – наш еси. И разве нет среди вас, – обратился он к присутствующим, – тех, кто кровь нурманскую имеет или греческую, готскую или хазарскую? Нет ли никого из потомков берендеев или гуннов, булгар, ромов и разных других народов? Или кто может дать руку на отсечение, что сын его или внук не возьмет себе в жены иноземку?

Молчали собравшиеся. Правду рек Могун.

– Сие так, что Русь стоит на братстве славянском, и кровь нашего родства священна, – продолжал Верховный Кудесник. – Но русичем именуется и тот, кто веру нашу хранит, богов почитает славянских и мыслит с нами, как русич! Вспомните кельтов, что в наших степях остались и веру Пращуров приняли. Вспомните аланцев, которые с нашими родами воевать начали, а потом переженили своих хлопцев на наших девчатах. От них русо-лани пошли, что на двух языках говорили и волосы темные имели, однако ж себя тоже русами почитали и всегда на помощь шли против всяких врагов. Вспомните тех же плененных греков и римлян, что, отработав означенный срок, были отпущены на волю, но не захотели возвращаться домой, а остались среди нас, и так же растят хлеб, пасут скот, лечат людей, занимаются ремесленничеством, а в часы войны берут в руки оружие и идут защищать свою землю и свою веру. Воистину реку вам: сим будет сильна Русь и приумножится! А коли за узду одного коня в упряжи хвататься станем и токмо кровью своей или колером очей хвалиться начнем, так на том и погибнуть можем. Ибо преданность отечеству только делами благими во имя его доказывается…

– Рарога!

– Согласны!

– Слава единому князю!

Все руки взметнулись вверх, утверждая принятое решение.