оранжевых фонарика. Крошечные светильники, сделанные из бумаги, натянутой на сплетенную из травы рамку, поднялись в воздух, подгоняемые привязанными под ними свечами.

Все корабли одновременно погасили факелы, зарифили паруса и опустили в воду длинные боевые весла.

Адмирал Катиро позволил себе улыбнуться, радуясь своему везению. Судя по всему, имперский сборщик налогов, облачившийся в доспехи маршала, ничего не знал о тактике ведения морского боя и поступил недальновидно, расположив свои корабли так близко друг к другу, да еще и решил атаковать Арулуги ночью, что было исключительно рискованно.

Из-за плохой видимости более тяжелые имперские корабли будут вынуждены двигаться медленнее, чтобы не столкнуться друг с другом. Более легкие и быстрые суда Аму смогут лишить имперский флот преимущества, врываясь в узкие пространства между ними, ломая на ходу весла и забрасывая на палубы снаряды с горящей смолой.

Капитаны имперских кораблей, похоже, поняли глупость такого плотного построения: корабли замедлили ход, а затем начали разворачиваться, стараясь уйти от наступающего флота Аму.

– Тебе некуда бежать, Марана. – Адмирал Катиро выпустил в воздух четыре ярко-красных фонаря – сигнал к началу общего наступления.

Гребцы налегли на весла, и все сорок кораблей Аму бросились вдогонку за отступающим имперским флотом, но десять огромных воздушных кораблей продолжали приближаться и вскоре оказались над флотом, а в следующее мгновение начали сбрасывать на палубы горящие смоляные снаряды.

Однако Катиро это предвидел и успел подготовиться: паруса были убраны, матросы очистили палубы от всего лишнего, засыпали слоем мокрого песка и сами скрылись внизу. (Старая тактика, родившаяся во время войны с Ксаной.) Горящие смоляные снаряды падали на мокрый песок, шипели и разбрасывали во все стороны искры, но огонь не мог распространиться настолько, чтобы причинить серьезный ущерб. Через некоторое время воздушные корабли, похоже, израсходовали свой арсенал снарядов и тоже принялись отчаянно работать веслами, чтобы догнать отступающую армаду.

Во время отступления у имперских кораблей возникло множество проблем, чего, впрочем, и следовало ожидать. Поскольку у них не было времени развернуться, капитаны не могли полностью их контролировать. Они пятились, налетали друг на друга и останавливались, превратившись в готовые мишени для катапульт и стрел Аму. Флот Аму подходил все ближе, и некоторые нетерпеливые капитаны принялись швырять горящую смолу и камни в имперские корабли, но большинство из них падало в воду, не причинив врагу никакого вреда.

– Терпение, – прошептал Катиро.

Впрочем, это уже не имело значения. Они мчались вперед так быстро, что скоро должны были врезаться в имперскую армаду, и тогда море наполнится обломками весел и мертвыми телами солдат и моряков Ксаны.

Неожиданно корабль, шедший рядом с флагманом Катиро, дернулся, накренился вправо и перестал двигаться вперед. Что-то повредило весла, и корабль превратился в сороконожку с половиной перебитых лапок. Он больше не подчинялся гребцам и просто вращался на одном месте.

– Уходи с дороги! – приказал Катиро, но гребцы на левом борту флагманского корабля дружно и удивленно вскрикнули.

Их весла тоже таинственным образом перестали слушаться: казалось, завязли в чем-то тяжелом, липком и густом, и чем больше гребцы пытались сдвинуть их с места, тем сильнее они сопротивлялись. В следующее мгновение два корабля с оглушительным грохотом столкнулись, часть весел сломалась, другие вырвало из рук гребцов.

Когда перепуганные матросы зажгли факелы, чтобы оценить степень ущерба, Катиро заглянул за борт и увидел маленькие лодки, в которых сидели люди и рубили весла его корабля.

Только сейчас Катиро понял замысел Мараны.

Когда имперская армада отступила, Марана оставил у себя за спиной маленькие лодки с матросами, одетыми в черное, которые держали наготове сети с крючками. Едва ничего не подозревающий флот Аму угодил в засаду, сети были наброшены на весла, превратив их в бесполезные деревяшки. Неуправляемые суда начали сталкиваться друг с другом.

В небе снова появились воздушные корабли и принялись сбрасывать вниз смертоносные смоляные снаряды, вынуждавшие моряков на палубах искать укрытие или прыгать в воду. В следующее мгновение огромные боевые корабли имперской армады пошли в наступление на обездвиженный флот Аму, приготовившись к кровавой бойне.

Кикоми закрыла глаза, не в силах смотреть на корабли Аму, превратившиеся в далекие пылающие арки на поверхности моря, и представлять отчаянные крики тонущих людей.

Король Понадому, ее внучатый дядя, молча повернулся и направился назад, в Мюнинг. Пришла пора готовиться к сдаче города.

Понадому раздели догола и посадили в клетку, чтобы затем на воздушном корабле доставить в Безупречный город и провести по его улицам под ликующие вопли толпы, но Марану гораздо больше интересовала Кикоми, сокровище Аму.

– Ваше королевское высочество, я сожалею, что нам пришлось встретиться при подобных обстоятельствах.

Кикоми посмотрела на худого мужчину с серьезным лицом. Он выглядел как настоящий аристократ: ей доводилось встречать сотни людей, ему подобных, – и он был повинен в смерти тысяч ее сограждан.

В то время как он управлял имперской машиной смерти, у нее не было ничего, кроме самой себя, но она знала, какой эффект производит на мужчин.

– Я ваша пленница, маршал Марана. Вы можете сделать со мной все, что пожелаете.

Марана задохнулся от переполнявших его чувств. Казалось, ее голос мягкими нежными пальцами ласкает его лицо и сердце, а уверенный тон не оставлял сомнений в искренности.

– Вы очень могущественный человек, маршал Марана. Не думаю, что на всех островах Дара есть еще кто-то похожий на вас.

Марана закрыл глаза, чтобы насладиться ее голосом, подобным знаменитому чаю с ароматом орхидей, которым так славилось Аму, сладким, освежающим, с длительным послевкусием. Он мог бы уснуть под эти нежные переливы и видеть прекрасные сны.

Когда Кикоми подошла и обняла его за шею, он не сопротивлялся.

– Что дальше? – Кикоми расчесывала волосы, сидя перед зеркалом.

Маране казалось, что утренний свет, проникавший сквозь шторы, превращает ее локоны в сияющий золотой нимб.

– Мне придется доставить пленников в Пан.

– Так скоро?

– Я не могу терять время. Другие королевства все еще в руках мятежников. – Он на мгновение задумался. – Но, думаю, имеет смысл оставить здесь кого-нибудь из тех, кому население доверяет, но кто намерен проявить благоразумие и сотрудничать с императором.

Рука принцессы на мгновение замерла в воздухе, но тут же вернулась к расчесыванию волос.

– Ты бы хотела стать герцогиней Аму? – спросил Марана. – Говорят, ты гораздо больше подходишь для трона, чем твой дядя.

Принцесса никак не отреагировала на его слова, что Марану очень удивило: ведь только что он продемонстрировал ей гораздо больше уважения, чем она видела от своей семьи и народа, а значит, вправе ожидать определенной… благодарности.

– О чем ты думаешь?

Кикоми наконец оторвалась от своего занятия.

– О тебе.

– И что же?

– Да вот представила, как в Пане тебе придется кланяться и унижаться перед людьми, не сделавшими и сотой доли того, что совершил ты для прославления Ксаны. Неразумное дитя, всем тебе обязанное, поставит все с ног на голову