что залы светлые и большие. Несколько этажей: и всё Жан-Мишель. Я сначала довольно быстро плыла по залам, лавируя между зрителями. Зрители меня снова зацепили. Очень живописная публика! Стала фотографировать зрителей. Повторюсь — люблю я это дело. Ибо картины — в каталогах, а зрители —вот они, эфемерны. И уже как-то через публику, сквозь неё, стала потихоньку воспринимать и есть глазами Баскию. Мощь!

P.S. Искусствоведческих турусов на колёсах разводить не буду. Всё дело вкуса и воспитания. Мой взгляд...

P.P.S. Кстати, после Жан-Мишеля, чтобы заземлится, ненадолго зашла ещё к Эгону... Чего и вам желаю.»

 

Про Вернисаж и Сашу

Про Сашу Лиза просто прислала мне забавный стишок с фото. Они сидят за столиком. На переднем плане Саша — очень фактурный, «цыганистый» такой — недаром он актёр известный. Кстати, у Гондри снимается, у Пуарье... Так вот: самой Лизы в кадре нет, она своё лицо редко показывает, зато позади Саши, тоже за столиком, метрах в трёх сидит этакая красотка настоящая, длинноногая и длинноволосая! Собственно,

214

НЕ ПРО ЗАЕК

 

кадр, как объяснила Лиза, был сделан ради неё. Она говорила Саше: «О! У тебя там за спиной сидит такая красотень! Пока не оборачивайся, сейчас сфоткаю — покажу...» Но Саша, конечно, обернулся и заценил. И они, хохоча, обсуждали эту красотку и даже вместе стишок сочинили...

***

Любили они посидеть вот так в кафешке где-нибудь на Монмартре. Или встретиться на вернисаже в Русской галерее. Просто на чьей-нибудь выставке (русская культурная тусовка, старая и новая иммиграция, шампань...). Так и встретились в первый раз на её, Лизиной, выставке. С тех пор она уже давно не выставлялась...

Там и договариваться о встрече не нужно было. Всё русское общество, по словам Лизы, здесь собирается. Я пока не была. Не удосужилась. Всё как-то некогда с издательством... Хотя она и расписывала мне всех этих персонажей. Фотографы, художники, все эти «культурные монстры» двадцатого века: диссиденты и оригиналы.

Они вышли из галереи у Сены, на набережной, прямо напротив Лувра. Два маленьких человечка. Лиза и Саша. Они не держались за руки. Они не были вместе. Но они были влюблены. Влюблены в Париж. Они шли по мосту и пели La vie en rose57.

Они остановились на середине моста и глотали воздух. Они были в восхищении. На них светили сотни фонарей. С катеров и корабликов, плывших по Сене. Им махали туристы. Им светила луна циферблата с музея ДˈОрсэ.

 

57 «Жизнь в розовом свете» Эдит Пиаф

215

Галина Хериссон

 

Они оба думали и поделились друг с другом мыслью: как такое возможно — ведь лет двадцать назад в это они бы и сами не поверили! И, смеясь, они перешли сад Тюильри и пошли по бульвару Опера мимо Комеди Франсэз. Впереди них шла компания весёлых девочек-подростков и танцевала без музыки. Дерзко, гармонично и ритмично.

—А где же музыка? — спросил их Саша.

—А вот! — ответили девушки, тыкая в одни на четырёх красавиц наушники...

Потом Саша уехал на автобусе, а Лиза поехала в Фонтенбло на последнем поезде...

 

Эпилог

Я — Лиза Богославская. На французские манер — Lisa. Завершая свой рассказ, заявляю, что всё описанное здесь — правда. Сходства персонажей с реальными лицами — не случайны, а злонамеренны. Без прикрас. А некоторые могут и подумать, что незаслуженно мало о них написала... Ну так пишите сами!

Я несколько раз пыталась закончить свой дневник. И несколько раз ветер порывами уносил меня дальше, сталкивал с новыми людьми. Наконец их стало так много, что они уже не вмещаются в это повествование. Уже не вам ко мне, а мне к вам пора плыть навстречу.

декабрь 2018, Париж

 

216

«Регулятор» Дмитрий Кулиш

 

В голову современного человека встроили регулятор управления поведением и он, как вы догадываетесь, сломался. Вы, наверное, пытаетесь понять, сломался россиянин или регулятор? Но это не важно. В любом случае надо разбираться, как работает система, заново учиться управлению, а также разгребать те дрова, которые ты наломал в семье и на работе, пока разбирался. Герои романа «Регулятор» овладевают искусством пилотирования головы, проходя через успехи, неудачи, боль и любовь. Некоторые справляются, а некоторые — нет.

 

Роман разжимается, как пружина. В центре сюжета - фантастическое

допущение — герой находит регулятор активности мозга. И нельзя сказать, что это допущение такое уж фантастическое, скорее прогностическое. Этот регулятор ставит героя на грань, и в этом