Наконец Кот вылез из того же высокого окна, куда залезал, и бесшумно спрыгнул к Аквинту.

– Что там? – спросил Аквинт.

– А кто его знает? – поморщился Кот. – Просто я что-то почуял.

Аквинт, успокоившись, взъерошил его вихры.

– Ну и что же ты нашел внутри?

– Тайбера. И его друзей, – улыбнулся парень.

– Друзей?

– Пеструю компанию. Притом я почти уверен, что один из них – тот тип, который убил солдата. Очень похож на описание, только без бороды.

Аквинт округлил глаза:

– Наш менестрель? А он-то Тайберу зачем?

Что ни говори, а менестрель был действительно опасен, и его действия причинили вред народу Каллаха.

– Они помахивают всякими жалкими штуками, которые считают оружием, – сказал Кот. – А еще я слышал, какие они строят планы.

– Какие же? – насторожился Аквинт.

– Свергнуть власть Фелька и освободить Каллах, – четко выговорил Кот.

«Мятежники! – с тоской подумал Аквинт. – Настоящие мятежники!..»

– Я мог бы сходить за патрулем, – предложил Кот. – Тогда их схватят, но начальство зачтет эту заслугу солдатам, а не вам. Только вряд ли вы захотите сами их брать – их там больше дюжины.

«Схватить мятежников, – фыркнул про себя Аквинт. – Да, Абраксис будет доволен. Но… а что потом?»

– И что потом? – сказал он вслух, обращаясь к Коту. Тот смутился.

– Вы о чем?

– Мы их берем, и что тогда будет с нами? Абраксис пошлет нас куда-то с новым назначением. Мы разве торопимся покидать Каллах?

Кот медленно покачал головой. Каллах, даже под властью Фелька, оставался родным домом для них обоих. На самом деле им не хотелось жить нигде, кроме Каллаха.

– И как вы думаете поступить? – спросил Кот.

Мозг Аквинта, хотя и затуманенный винными парами, усиленно заработал.

– Ты сказал, их там около дюжины, и серьезного оружия у них нет?

– Старички и старушки, пара подростков, на всех один чего-то стоящий меч.

Аквинт тихонько засмеялся.

– Так значит, они могут вызвать серьезные беспорядки?

– Чего-чего?

– Пока в Каллахе есть мятежники, мы остаемся в Каллахе. Мы медленно и неуклонно выслеживаем их, и Абраксис будет счастлив. Неужто не понял, малыш? Мы можем схватить прямо с поличным одного из этих горе-повстанцев когда угодно, если понадобится показать, какие мы хорошие. И самое интересное, что эти люди будут думать, что они – настоящие борцы. И даже с гордостью в этом признаются.

Кот помолчал, обдумывая его речь.

– Вы, наверное, правы. Хотя даже для вас это уж слишком хитроумно.

Аквинт серьезно посмотрел на своего дружка:

– Малыш, я не просил, чтобы фелькские вербовщики выдергивали меня отсюда. Я не просил даже, чтобы меня производили в офицеры, и уж тем более не собирался заделаться агентом Внутренней безопасности. Я был счастлив и доволен жизнью, пока не началась эта распроклятая война.

– Да и я тоже, – пробормотал Кот.

Аквинт поглядел на свой склад.

– Полагаю, ты как следует рассмотрел их всех?

– Естественно.

– Таким образом, мы знаем, кто эти наши мятежники. И знаем, где они собираются.

Наверное, это Тайбер надумал устроить место встречи на складе. Забавно, что старый мошенник превратился в борца за свободу. Впрочем, война вообще творит с людьми странные вещи. Уж кому знать, как не Аквинту…

Он улыбнулся. Игра вступала на новый этап. Эти горе-мятежники помогут ему поддержать впечатление, что в Каллахе зреет восстание.

– И первым, кого мы сдадим Фельку, – сказал Аквинт, уводя Кота прочь, – будет этот самый бард и менестрель.

– Итак? Каков будет ваш ответ?

– Мне нужно время.

– Времени у нас нет.

– Если Пролт говорит, что ей нужно время, – резко сказал Ксинк, – вы должны это учесть.

Он сказал это, чтобы продемонстрировать приезжему из Петграда уверенность в себе – а заодно и свою готовность служить по отношению к девушке.

Пролт обнаружила, отчасти даже с удивлением, что все еще питает сильное чувство к Ксинку. Они остались любовниками. Но любовь, как она теперь узнала, требовала равновесия сил. Когда-то весы полностью склонились в его пользу – и Пролт оказалась совершенно беспомощна в своих чувствах, она потерялась в волнах беззаветной, слепой преданности, на которую способны лишь девушки, только что потерявшие невинность.

Теперь чаши весов поменялись местами.

Мерр, посланец из Петграда, был гораздо старше и ее, и Ксинка, и он откровенно выказывал глубокое презрение к Университету. Он был сухощав и жилист и, наверно, легко переносил быструю езду.

– Вы предпочитаете остаться здесь? – спросил Мерр, проигнорировав слова Ксинка. – Рассматривать бумажки, исписанные вкривь и вкось и спорить о всякой ерунде, случившейся сто зим назад? Прекрасно. Будь по-вашему!

Пролт даже отшатнулась, пораженная грубостью пришельца. Он прибыл сюда, если верить его словам, по повелению правителя Сультата – чтобы доставить ее в Петград, где отчаянно нуждались в ее таланте. После смерти Хонниса связь дальнеречью между Университетом в Фебретри и Петградом прервалась.

Ксинк вскочил на ноги, но Мерр успел опередить его и бесстрашно встал перед противником выше и моложе себя. То, как быстро Мерр принял боевую стойку, стиснув кулаки, и блеск в его глазах говорили о том, что он просто нарывался на драку. Поняв это, Ксинк отступил на шаг.

– Вы не должны так обращаться к женщине! – все-таки сказал он, и голос его не дрогнул.

Обветренное лицо Мерра оскалилось.

– Сядьте, – сказала Пролт, – сядьте вы оба!

Они находились в их квартире, в Синем флигеле. Пролт последние несколько дней не выходила даже за дверь. Хоннис ушел. Ее работа в качестве военного стратега, как она думала, была выполнена. Но она не знала теперь, что с собой делать. Казалось, она не может просто возобновить прежние занятия студентки четвертой ступени. Слишком многое изменилось.

Она не могла вернуться назад, но каким образом она могла бы пойти вперед – и зачем?

И вот прибыл Мерр и сообщил, что она еще нужна кому-то, еще что-то значит. Но манеры посланца совершенно не соответствовали той горячей просьбе, чуть ли не мольбе, которую он передал от Сультата.

– Я думаю, что ваши дипломатические способности еще нуждаются в усовершенствовании, Мерр, – сказала она странным тоном. Сарказм и другие тонкости речи все еще казались ей непривычными.