Но его исцеление не было случайностью и сейчас ему как никогда хотелось понять — что это такое и что он должен делать, радоваться ее способностям или бояться их.

— Что это за место? Базар? — спросил Павел, рассматривая площадь. Ему хотелось отвлечь Нюту.

Место казалось знакомым — по многочисленным программам Национального географического общества. Розен помнил и «Клуб путешественников», или «Клуб путешественника», как называли передачу в Советском Союзе. Намек был на Сенкевича, которому одному из немногих в стране тогда было позволено колесить по миру. Для простых смертных поездка в капиталистическую или даже развивающуюся страну оказывалась сопряжена с трудностями, преодолеть которые дано было немногим.

И Павел был одним из этих простых смертных, которому суждено было любоваться африканскими пейзажами лишь на экране телевизора. Вспомнился еще старый «Тарзан», тот самый, с Вайсмюллером. Видел его уже в шестидесятые, когда на советские экраны прорвалась «Великолепная семерка» с великолепными Стивом Маккуином и Юлом Бриннером. И старый фильм, неуклюжие павильонные съемки на фоне старой хроники выглядели безнадежно устаревшими в сравнении с залихватским вестерном. Пусть и перепев Куросавы, но как здорово снято, он до сих пор с ностальгией вспоминал те времена.

Имена переделывались под американские: Боб, Гарри, Пол — Павел и сам превратился в Пола. Но ненадолго. Не прижилось, хотя один из его друзей так и ходит Бобом до сих пор…

И странно были слушать, с каким восторгом отец отзывался об этой поделке с Тарзаном. Хотя в его время картина, наверное, смотрелась здорово… Он уже собирался пройти поближе к замирающему базару. Нюта вдруг схватила его за руку и задрожала.

— В чем дело? — спросил он.

— Там кто-то есть! — сказала она медленно, словно в трансе. — Кто-то очень опасный!

Лейтенант посмотрел на часы, можно было провести здесь еще минут пятнадцать. На самом деле, в его распоряжении был весь остаток дня, но он не позволял себе засиживаться. Нехорошо, если его будут считать завсегдатаем. Он был твердо намерен соблюдать субординацию. Власть тогда пользуется уважением, когда дистанцируется от своего народа. Он проводил взглядом девушку, вынесшую ему колу. Интересно, что они в свое пойло намешали, чертовы янки! Девушка была хороша, не так хороша, как его жена, но все-таки. Она улыбнулась ему смущенно. «Субординация!» — напомнил он себе. И все-таки приятно видеть эту улыбку. Пожалуй, стоит вернуться пораньше домой.

Он криво улыбнулся. Да, ему еще не скоро придется прибегать к чудодейственным снадобьям из носорожьих рогов — тех самых, из-за которых он в свое время рисковал получить пулю в саванне.

Ощущение опасности пришло неожиданно. Он давно не испытывал этого чувства — со времени, когда оставил охоту на браконьеров. Тогда он быстро научился чувствовать их так, как настоящий охотник чувствует приближение добычи. И вот теперь полузабытое ощущение снова посетило его.

Он встал и огляделся. Все вокруг было спокойно, но в голове продолжал настойчиво звенеть сигнал тревоги. Лейтенант двинулся в сторону площади, следуя своему предчувствию. Словно его вела невидимая рука. Он не пытался проанализировать то, что с ним сейчас происходило, поскольку хорошо знал, что сейчас нужно действовать. Иначе кто-то заплатит жизнью. Он почему-то чувствовал, что сейчас угрожают не ему, но это не имело значения. Те браконьеры тоже предпочитали избегать стычек с полицией — их мишенями были беззащитные животные.

Он прошел в переулок, расстегивая кобуру с револьвером. «Кольт» довоенного образца. Лейтенант предпочитал эту старую модель, сорок пятый калибр — большому мужчине большое оружие, верно? Хромированная сталь с несколькими глубокими царапинами, придававшими револьверу вид оружия не парадного, а боевого, побывавшего в настоящих переделках. А это внушает уважение к владельцу. Рукоятка деревянная, полированная древесина с клеймом. Настоящее оружие. Такое достаточно просто показать…

Перекрестье оптического прицела остановилось на белом, как мел, лице девушки. «Она совсем не загорела», — подумал Васкес. Ему вдруг показалось, что она видит его. Это было невозможно, но ему стало не по себе. В следующее мгновение он услышал за спиной быстрые шаги и повернулся.

Здоровый негр с револьвером в руке смотрел на него. Он держал его дулом кверху, как держат такие пушки пижоны в американских фильмах про полицейских. Негр и был полицейским, в серой форменной рубашке со значком. Шериф против плохого парня. Жалко, но в старую ковбойскую забаву — кто быстрее вытащит пистолет, — им не сыграть.

Если бы Пабло выпустил винтовку из рук секундой раньше, то вполне мог остаться в живых. Но он промешкал, а полицейский очень не хотел умирать. Ствол опустился, револьвер прогрохотал, и наемника отбросило к стене.

Он успел подумать, что смерть совсем не так страшна. Наверное, дальше будет совсем просто, раз самое главное он уже прошел. Он вцепился в ствол винтовки, словно желая забрать ее с собой. На всякий случай, Господи… Нужно было уехать, не задерживаясь здесь ни на минуту. Прихлопнули как муху. Здоровый черный ниггер с блестящим револьвером. Он широко открыл глаза навстречу ослепительному африканскому солнцу, которое заполнило все, опускаясь к нему.

(1)

Выходя из административного корпуса, Дубойс внимательно посмотрел на дежурного охранника и заметил в его глазах трепет. Настроение Питера заметно улучшилось. Теперь и он начал ощущать удовольствие от обладания властью, пусть даже такой, в общем-то, условной. Новости из Африки не радовали. Павел Розен остался цел и невредим. Его словно ангел хранит. Или, может быть, черти? Питера Дубойса ситуация не слишком беспокоила — он знал, что даже если Васкес попадется в руки полиции, на заказчика им не выйти. Идея устранить Розена принадлежала Делоху, и, честно говоря, узнав, что покушение не удалось, Питер испытал нечто вроде облегчения. Старый профессор проводил дни в апартаментах Дубойса, планируя дальнейшие действия по борьбе с Орденом. Впрочем, послушав Делоха, можно было прийти к выводу, что профессор поставил своей целью войну со всем человечеством. Предыдущим вечером Георг совершенно серьезно доказывал, что смертоносные разработки лорда Морвена, о которых в свое время узнал Дубойс, могли бы сослужить хорошую службу «их» делу.

— Поймите, Питер! — говорил он. — Человечество само по себе не способно осознать наличие постоянного контроля. Необходима встряска, дабы люди задумались и стали искать причины. Тут мы и сможем выступить с нашими разоблачениями, не опасаясь быть осмеянными, словно параноики. А гарантией всеобщего внимания послужит хорошенькая техногенная катастрофа! Полной гарантией. Мир должен узнать о том, что здесь творится! Уверен, что ваша подруга не откажется нам помочь. Это ведь и в ее интересах, разве не так?

Дубойс покачал головой:

— Я не знаю, Георг…

— Вы просто не хотите знать! — профессор нервно хрумкал печеньем. — Кстати, вам не приходило в голову, что присутствие здесь миссис Безансон — далеко не случайность?