Авторитарные личности убеждены, что существуют только две категории, на которые делятся люди, – сильные и слабые. Варианты их межличностного поведения определены не менее четко: слабых следует контролировать, а сильных – превзойти.

Когда я думаю об авторитарных людях, мне вспоминается мой бывший клиент Маршалл. В свои пятьдесят пять лет он занимал пост директора крупного медицинского центра. Его не особенно любили, зато он заслужил уважение своими лидерскими и управленческими способностями. Маршалл ценил внешние проявления успеха. Идеально подогнанный костюм и сияющий черный «мерседес» были яркими тому примерами. Он гордился консервативными взглядами, которые, как ему казалось, обеспечили его возвышение. В обществе он вел себя немного чопорно и грубовато-весело. Так, на нашем первом сеансе он, пытаясь разрядить обстановку, заявил мне: «Неудивительно, что ваш бизнес процветает, – при таком количестве придурков, о которых я все время читаю в газетах!»

Маршалл двадцать пять лет был женат на Сьюзен, и у них трое детей: двое уже учились в колледже, а дочь перешла в старшие классы. Маршалл любил, чтобы и на работе, и дома все было идеально. Жену он хвалил за безупречное ведение хозяйства, социально правильное участие в общественной жизни и полное послушание. Дети ходили в частные школы, у них были свои обязанности, и ожидалось, что они не будут попадать в неприятности. Высокие требования Маршалла были всем известны. При необходимости он не стеснялся применять наказание.

Такие люди, как Маршалл, редко посещают психотерапевтов. Психотерапия требует от клиентов готовности принять помощь, способности ощущать свою уязвимость и склонности к самоанализу, признанию своих слабостей и ошибок. Но в мире «диктатора» нет места для эмоциональных драм, поэтому он всеми силами старается их избежать. Маршалл никогда не попал бы ко мне, если бы не личная трагедия.

За три месяца до нашей первой встречи Маршалл обнаружил свою дочь-старшеклассницу на полу бассейна. Она умерла от передозировки наркотиков. За неделю до этого он принял волевое решение, которое, как ему казалось, предотвратило «возможные неприятности в будущем». Его дочь неожиданно забеременела, и он настоял, чтобы она ушла из школы и уехала к тете в Огайо вплоть до рождения ребенка. Теперь у него перед глазами постоянно стояла погибшая дочь, а вся его семья, в том числе всегда послушная жена, восстала против него.

«Диктатор» растет в семье, где жестко следуют традиционным гендерным ролям. Обычно его отец авторитарен, и его презрение к эмоциям «слабаков» передается сыну. Вот как Маршалл описывает свое воспитание:

Наш дом был похож на тренировочный лагерь для новобранцев. Если мы не поступали в строгом соответствии с указаниями отца, в дело вступал ремень. Никакого озорства! Я бы не назвал отца злым человеком. На самом деле, возможно, он даже нами гордился. Но мы знали, что переступать черту нельзя. Я помню, как однажды, когда мне было четыре года, разобрал фонарик и отец побил меня. Я разревелся. Он приказал мне прекратить плач и вести себя как взрослый мужчина, иначе я получу урок на всю жизнь. И я получил: по-моему, это был единственный раз, когда меня избили до синяков. Не стоит говорить, что я научился поступать так же, как он. Но вы знаете, думаю, его методы воспитания во многом были правильные. И мы, в отличие от сегодняшних детей, очень рано учились отвечать за свои поступки.

В детстве «диктатора» отталкивают и наказывают каждый раз, когда он дает слабину. Вскоре он начинает понимать, что его ценность измеряется в достижениях, которые намечают для него родители. Жалобам, слезам и другим «нежностям» в его жизни просто нет места.

Личная цель «диктатора» – стать «героем». В детских играх его фантазии вращаются вокруг военных походов, в школе он стремится быть лучшим в учебе и спорте. Во взрослой жизни его «героизм» измеряется заработанными благополучием и престижем. Социолог Уоррен Фаррелл писал, что традиционный мужчина запрограммирован быть «объектом успеха», так же как женщин учат быть «сексуальными объектами». Цена этой погони за достижениями – эмоциональное разъединение.

Одобрив отцовские методы воспитания, Маршалл умолк. Он впал в типичный для него режим мышления – «я всегда прав». Но теперь его жесткая позиция сталкивалась с образом умершей дочери. Избавиться от него не получалось.

Почти все люди в юности хотя бы раз переживают сокрушительную любовную неудачу и восстанавливаются после нее. В определенном смысле «диктатор» не восстанавливается никогда. Юношеское потрясение рушит основы его представления о себе как об «объекте успеха», превращая в раненого неудачника. Начиная с этого момента «диктатор» избегает женщин, равных ему по статусу, привлекательности и силе эго. Сильные женщины его нервируют. Чтобы нейтрализовать свой страх, он их высмеивает и критикует: они для него «стервы», а все остальные – «слабые бабы». Подсознательно «диктатор» ищет связи лишь с теми женщинами, которых может уверенно контролировать. Обычно за «диктаторов» выходят замуж девушки, явно склонные к положению «слабого» и готовые заниматься домом или работать на менее статусных должностях, чем муж. Жена и семья – важная часть жизненной стратегии успеха «диктатора». Возможно, не испытывая к жене сильной страсти, он ценит ее, если она укрепляет его самооценку и успех в обществе.

Сьюзен, жена Маршала, идеально соответствовала этим требованиям. Ее родители были более статусными членами общества, чем его собственные, и данный факт подчеркивал его положение. Кроме того, Сьюзен представляла собой образец «милого слабого». Однако самоубийство дочери вынудило ее расправить плечи, и Маршаллу пришлось почувствовать ее гнев. Стабильный дисбаланс в их браке обратился в хаос.

Уверенность «диктатора» в своей правоте может пошатнуть только сокрушительный психологический или финансовый удар. Такое событие может даже сломить его. Навыки межличностного взаимодействия, способные помочь ему выйти из жизненного кризиса, у авторитарных личностей развиты удручающе слабо. «Диктатор» просто не умеет ослаблять бдительность, проявлять эмоциональную боль, принимать помощь от кого-то. Он, как дуб из притчи, – сопротивляется, но не гнется, поэтому буря может вырвать его с корнем, пощадив более слабую иву. Неудивительно, что мужчины ближе к шестидесяти, впервые перенесшие неудачу, принадлежат к группе высокого риска самоубийства.

Маршалл не мог объяснить себе суицид дочери и отмахнуться от страшной душевной боли. На этот раз ему не на кого было списать трагедию. Стресс еще сильнее заставлял Маршалла полагаться на лидерство – его главную силу в межличностных взаимодействиях. Он делал отчаянные попытки демонстрировать эту силу: яростно спорил дома со Сьюзен об организации похорон, по мелочам срывался в офисе на подчиненных. Когда жена поставила ему ультиматум: «Сделай с собой что-нибудь, или между нами все кончено», это оказалось последним ударом по уверенности Маршалла в себе. Впервые за всю взрослую жизнь он разрыдался и, послушавшись Сьюзен, отправился к психотерапевту.